– Неужели вы не понимаете? Я ведь просто изображал мужчин, которых следует опасаться.

 Она недоверчиво покачала головой:

 – Но вы, без сомнения, прекрасно знаете, как очаровать девочек.

 – А вы прекрасно знаете, как пробудить в мужчине животные инстинкты. И все же я не ставил под сомнение вашу честь.

 Мэдлин густо покраснела и отвернулась. А виконт вдруг почувствовал, что ему ужасно хочется ее поцеловать.

 Нет–нет, надо взять себя в руки. Проклятие, он должен следить за собой! Она заставила его забыть, где он находится, чего прежде с ним никогда не случалось. Ведь он уже решил, что должен раскрыть ее секреты, а не вожделеть ее, как сорвавшийся с цепи бык.

 – Поверьте, я не настолько плох, как вам кажется, – улыбнулся он.

 Она посмотрела ему в глаза:

 – Я никогда не говорила, что вы плохой. Кроме того, меня совершенно не заботит ваша нравственность. – Она кивнула в сторону девочек. – Все дело в том, как воспринимают нас мои ученицы. Из–за вашего неблагоразумного поведения у них могут возникнуть…

 – Успокойтесь, – прошептал он, наклонившись к ней. – Я буду вести себя самым примерным образом, когда они рядом. Но только в том случае, если наедине вы будете называть меня по имени, то есть Энтони. Согласны, дорогая Мэдлин?

 – Не забывайтесь, сэр.

 – Так как же, согласны?

 Заметив, что партнерша снова пытается наступить ему на ногу, Энтони, чтобы воспрепятствовать этому, стремительно закружил ее. Она гневно взглянула на него и ущипнула за плечо.

 Он поморщился, но тут же улыбнулся:

 – Скажите, что будете наедине называть меня по имени.

 Она решительно покачала головой:

 – Нет, и мы никогда не будем оставаться наедине, если это будет зависеть от меня.

 Бог свидетель, будут!.. Потому что только так он сможет раскрыть ее секреты.

 – Не понимаю, почему вы упрямитесь, дорогая? Неужели я прошу так много?

 – Видите ли, я могу забыться и назвать вас по имени в присутствии девочек. И если они скажут об этом миссис Харрис, то я потеряю свое место.

 Посмотрев ей в глаза, он понял, что она действительно тревожится. Покосившись на девочек, внимательно наблюдавших за ними, Энтони проговорил:

 – Но они ведь обожают вас… Поверьте, они ничего не расскажут директрисе.

 Мэдлин грустно улыбнулась:

 – Увы, мы часто ошибаемся в людях. Даже в тех, которым вроде бы доверяем. Поверьте, мои девочки столь же склонны распространять сплетни, как и все остальные. Кажется, вы вчера сказали, что сплетни – это платежное средство нашего общества. И даже мои девочки живут по законам общества.

 Грусть и боль, промелькнувшие в глазах Мэдлин, отозвались внезапной болью в его груди. Сам себе удивляясь, Энтони вдруг понял, что хотел бы оградить ее от сплетен, защитить, если ей действительно что–то угрожало. Но что же ей могло угрожать? Откуда у него такие нелепые предположения?

 Однако боль и тревога в ее янтарных глазах были явно непритворные, и это заставляло задуматься…

 В смущении откашлявшись, он проговорил:

 – Не беспокойтесь, я постараюсь быть предельно осторожным в их присутствии.

 Губы ее тронула благодарная улыбка.

 – Спасибо вам за это… Энтони, – прошептала она неожиданно.

 Она произнесла его имя, и его тотчас же словно подхватил горячий вихрь эмоций и нахлынули чудесные воспоминания: родители, тихонько перешептывающиеся, сидя у камина, и идиллическая атмосфера в доме. Но все это было до того, как умерла мама…

 Господь милосердный, откуда это взялось? И почему именно сейчас, при разговоре с этой хрупкой школьной учительницей? Нет–нет, ему нужно держать себя в узде.