– Меня не волнует, почему Саймон сделал это для меня. Он сделал. И все, чем я сейчас обладаю, кем я стал, – это его заслуга.

– Саймон умер. Ты теперь свободен.

– Не говори глупостей, Элинор! – сердито оборвал ее Иэн. – Это жестоко. Саймон живет в тебе и в детях. Поэтому нет ничего, чего бы я не сделал ради детей и жены Саймона.

– Это ты несешь бред, – в тон ему раздраженно ответила Элинор. Лицо ее раскраснелось, а в глазах заиграли золотые и зеленые огоньки. – Я не могу принять долг, о котором мой муж ничего не знал! Ты идиот! Мне теперь придется много раз подумать, прежде чем просить у тебя о малейшем одолжении.

– Я – идиот?! – взорвался он, но, взглянув в пылающее негодованием лицо женщины, вдруг зашелся смехом. – Нет! Я не буду спорить с тобой. А не то я сейчас умру. Я лопну от смеха.

Он остановился, перевел дух, а затем спросил любезным и равнодушным тоном:

– А теперь расскажи, что тебя беспокоит в отношении Джоанны?

– Я не скажу тебе даже своего имени, – прошипела Элинор.

– Ну будет тебе, Элинор! – начал ластиться Иэн. – Ведь нет никакого одолжения в том, чтобы поговорить о Джоанне. Но чем бы я мог ей помочь? Это женское дело.

Элинор сверкнула глазами в его сторону, и он, молитвенно сложив на груди руки, произнес: «Пожалуйста» – с таким притворно тоскливым выражением, что она не смогла удержаться от смеха и протянула ему руку. Он поднялся, чтобы поцеловать ее.

– Прости меня. Я говорил больше сердцем, чем разумом. Я никогда не чувствовал бремени долга. Иначе мы не стали бы с Саймоном такими хорошими друзьями. Но ты ведь знаешь, как я люблю Адама и Джоанну!

Элинор быстро посмотрела в лицо Иэну и скорее почувствовала, чем поняла, что под маской спокойствия в нем осталось какое то напряжение. Что то серьезно беспокоило Иэна.

– Проблема в том, что мы слишком богаты, – начала она неторопливо. – Саймон много лет был шерифом Сассекса, но мы никогда не расточительствовали. Деньги сыпались на нас дождем, и мы покупали землю. Мы могли делать это, потому что Ричард доверял Саймону. Потом денег становилось еще больше, и…

– Элинор, ради Бога… – запротестовал Иэн.

– Нет, нет. Я знаю, что тебя это не интересует, но именно в этом кроется главная проблема Джоанны. Я не великосветская леди и никогда ею не была.

Он снова хотел возразить, и Элинор подняла руку, чтобы помешать комплиментам.

– Я хочу сказать, что сама присматриваю за служанками, сама веду счета и так далее. Я не умею проводить время в праздности, вышивании и пении. Однако положение Джоанны, именно благодаря величине приданого, обязывает ее приобрести манеры. Если она останется при мне, то превратится в такую же, как я.

– Это было бы самое лучшее, – твердо произнес Иэн.

– Я тоже так думаю, – согласилась Элинор. – Когда ты сам ведешь счета, никто тебя не обманет. Но я хорошо помню, как, оказавшись при дворе, чуть не умерла от тоски ничегонеделания.

– Но ты же не отправишь Джоанну ко двору?! – воскликнул Иэн.

– Нет, конечно же, нет, но я думаю отправить ее к Изабель. Она великолепно владеет искусством ничего не делать и наслаждаться этим.

– Не нужно, – коротко отрезал Иэн.

– Не нужно? – отозвалась Элинор так, будто вновь собиралась окрестить его «идиотом».

Она решила, что он намекает на тень, лежавшую на имени Вильяма, графа Пемброка, и на то, что она недооценивает опасность для своей дочери.

– Я очень высоко ценю леди Изабель, – поправился Иэн. – Она добра, мила, и сердечна, и умна тоже: Но если бы ей Бог не послал в качестве мужа Вильяма Маршала – о, я хочу сказать, Пемброка, – она бы никем не стала.