Еще мгновение Вин для приличия сопротивлялся, но вот, наконец, плюхнулся на стул.

– В общем, так, – сказал Каллум и, уловив движение, поднял взгляд: Элис Кейн по-прежнему стояла в дверях кухни и следила за ними. – Передай боссу, что открывать охоту на сына – крайне неудачный способ вернуть его.

Контроль давался с некоторым напряжением, и Каллум ослабил его, просто чтобы можно было говорить непринужденно. Вин, как обычно, осклабился.

– Джеймс Уэссекс не станет убивать этого никчемного дебила, – пробормотал он. – И надутый хлыщ вроде тебя тоже.

Каллум не был хлыщом, и даже Тристана просил не называть себя так. Козел, урод, мажор – еще куда ни шло, но «хлыщ» – уже перебор. Каллум решил отбросить второстепенные результаты наблюдений и сосредоточиться на очевидных выводах: Вин Кокберн определенно сам очень хотел прикончить Тристана.

– Так вот в чем дело, хм? В зависти? А я-то думал, это убийство из жалости, во имя спасения репутации вашего небольшого культа.

Нет, какова наглость, а! Каллум, конечно, знал, что в какой-то момент Эдриан Кейн и веселые ребята попытаются его надуть, обойти, и все же… узнать об этом вот так, выслушать признание в лоб! Это было, можно сказать, неподобающе для обеих сторон. «Богач же не убьет паршивого сынка Эдриана Кейна. Я сделаю это для него по высшему разряду».

Ну что ж, ладно, разобраться несложно.

– Послушай, Тристан – это не продолжение Эдриана Кейна. Его судьбу решать не тебе и не твоему боссу. – Каллум подался ближе, желая убедиться, что Вин Кокберн слушает. – Она вам никогда не принадлежала, – чуть шевеля губами, пробормотал он, – и принадлежать не будет.

Вин, разумеется, хотел ответить. Они с Каллумом, понятное дело, расходились во взглядах на самостоятельность Тристана и того же Вина. Правда, говорить тот сейчас не мог, поэтому Каллум продолжил:

– Ты не убьешь его. И вообще, – решил он, собрав остатки практичности и пустив мелочовку на доброе дело, – увидишь его, и у тебя не останется иного выбора, кроме как сказать правду: он хороший человек. Такой, каким при желании мог бы стать Эдриан Кейн.

Вин скривил влажно блестящие губы, того и гляди плюнет. А, так он не любит Каллума? О нет! как же Каллуму с этим быть? Наверное, даст Вину поразмыслить, например, о том, что гнобить чужого взрослого ребенка на почве ложного братского соперничества – такая себе тирания.

– Вот как ты поступишь, – произнес Каллум, словно не замечая неподвижного силуэта Элис. – Передашь приятелям: Тристана Кейна трогать нельзя. Чтобы волос с его головы не упал. Чтобы на нем даже рубашечка не помялась. И вообще, хоть капельку его расстроите, вас ждет адская расплата. Убить его должен некто с приличными основаниями, – взбалмошно добавил он, – например я, а если меня попытаются опередить, то вы же мне первыми и сообщите. Пусть это будет приемлемой компенсацией за то, что испортили мне и без того поганый день. Итак, – закончил Каллум, – мы договорились?

Он уже давненько не влиял ни на кого без Рэйны. Все шло со скрипом, словно ток – с искрами по старым проводам, однако Вин потел, сопротивляясь волнам влияния, скрежеща зубами и борясь с оковами.