-  Доброе утро, Матрена, - поздоровался я, - уже пора вставать?

    Однако тут же сориентировался, что свет не дневной, комнату освещают две свечи.

    -  Тихо, - прошептала она. - Там кто-то ходит…

    -  Где там? - так же тихо спросил я.

    -  Стража пропала, а в сенях какие-то чужие люди, боюсь, это не к добру!

    -  О, господи, - только и нашел, что сказать, я, вставая. - Сейчас пойду, посмотрю.

    -  Свечу возьми, - предложила карлица, протягивая мне горящий огарок восковой свечи, - там темно.

    -  Не нужно, - отказался я, задувая ее светоч. - Сейчас глаза привыкнут к темноте, разберусь. Куда могла деться охрана?

    -  Не знаю, в наших сенях всегда стоят два стрельца, да еще двое в больших и на крыльце у входа. Я проснулась по нужде, услышала шорох, дверь приоткрыла, выглянула, меня внизу не видать, а там чужие люди шепчутся в темноте. Я сразу сюда, тут ведь в царевниных покоях одни бабы и девки. Ты саблю возьми да кольчугу-то надень, - посоветовала она, - Мало ли что!

    -  Ничего, и так справлюсь, пошли потихоньку.

    Я обнажил кинжал и, мягко ступая, чтобы не потревожить спящих «фрейлин» и раньше времени не спугнуть непрошенных гостей, направился к входу. Рядом неслышно двигалась Матрена. Возле дверей мы замерли, прислушиваясь. С внешней стороны все было тихо. Простояли так несколько минут. Карлица завозилась, видимо, чувствуя свою вину за то, что зря меня разбудила.

    -  Т-и-х-о, - одними губами прошептал я. Она опять замерла.

    Интуиция подсказывала, что за дверями таится опасность. Из передней комнаты, которая выходила во внутренние сени, было слышно дыхание спящих людей. Кто-то из женщин негромко похрапывал.

    Я начал медленно приоткрывать дверь, двигая ее миллиметр за миллиметром, пока не образовалась сантиметровая щель. Теперь можно было слышать все, что делается в наружных сенях. Там по-прежнему было подозрительно тихо. Не дождавшись ничего нового, я еще больше приоткрыл дверь. Из сеней пахнуло неприятным запахом, как будто там кто-то справил нужду.

    -  Пойди, зажги свечу, - попросил я Марфу, без опаски распахивая дверь. Запах усилился. Пока карлица взбиралась на скамью, запалить от лампадки огарок, я ждал, не пряча кинжал в ножны. Наконец она вернулась со светом. В небольших сенях на полу лежали два стрельца с перерезанными глотками. Их бердыши и мушкеты были прислонены к стенам.

    -  Господи, воля твоя! - запричитала шутиха, торопливо осеняя себя крестными знамениями.

    -  Тише, - попросил я, - запри за мной дверь и никого не буди, я скоро вернусь.

    В голове мелькнула мысль, что на Годуновых покушается кто-то, кого стрельцы знают, потому и пустили своих убийц в сени, и погибли, не успев оказать сопротивление. Во дворце было по-прежнему тихо, скорее всего, пока нападающие убирают стражу, а в покои к царевне не вошли, чтобы там женщины не подняли шум.

    Я забрал у Марфы свечу и быстро прошел в общие сони. Там, как и у нас, на полу лежали зарезанные стрельцы. Только их оттащили к стене и затолкнули под лавку. Двери в покои Федора, Марии Григорьевны и покойного Бориса Федоровича были закрыты. Я подкрался к ближним, ведшим в хоромы царицы. Прижался ухом к щели. Слава Богу, там охранники были живы, за дверями кто-то негромко разговаривал.

    Теперь нужно было каким-то образом выманить убийц сюда, в общие сени. Я не придумал ничего лучшего, как легонько постучать костяшками пальцев в створ двери.