-  Это кто такие? - наконец выходя из ступора, спросил царь.

    -  Наш сотник, государь, - ответил один из стражников, наконец обретая голос. - Федька Блудов с десятником Тимофеевым.

    -  Как они сюда попали?

    -  Сотник сказал, что до тебя с посланием. Мы не знали, что они худое задумали.

    Все свидетели происшествия продолжали молчать, переживая неожиданное событие. Началась общая суета. Из покоев выскакивали одетые в исподнее люди. Слуги принесли свечи и ярко осветили ими сени. Мой недавний приятель Блудов умирал. Он в предсмертной муке выгибался на полу, и его тело била крупная дрожь. Первый стрелец, тот, которого я ударил в висок, лежал ничком, без сознания. Присутствующие ждали, что скажет царь.

    -  Отправьте их в разбойный приказ, - наконец негромко проговорил Годунов. Он увидел небрежно засунутые под лавку тела охранников, повернулся ко мне. - Ты был с ними?

    Теперь общее внимание переключилось на меня. Я, видимо, и правда походил на заговорщика, стоял полностью одетый среди полуголых людей с обнаженным кинжалом в руке.

    -  Нет, - коротко ответил я, но и сам почувствовал, как это неубедительно прозвучало.

    Стрельцы начали незаметно перемещаться в мою сторону. Бердыши пошли вниз. Вдруг наступившую тишину вспорол высокий, детский голос:

    -  Государь, боярин Алексей спас тебе жизнь!

    Все расступились, и перед Федором предстала карлица Матрена.

    -  Там, - она указала на покои Ксении, - еще убитые стрельцы.

    Как обычно бывает, все разом кинулись смотреть. В небольших сенях столпились едва ли не все обитатели дворца. Зрелище убитых людей было отвратительно по своей обнаженной обыденности. Зарезали их, как баранов на бойне, раскроив горла от уха до уха.

    -  Я услышала шум, разбудила боярина, - продолжила рассказ Матрена. - Он тех, - она указала рукой на главные сени, - нашел и остановил.

    Опять все внимание сосредоточилось на мне.

    -  Нужно позвать священника, пусть отслужит молебен за упокой усопших, - подала голос Мария Григорьевна.

    Я посмотрел на нее. Царица была в одной рубашке, но успела покрыть голову платком. Лицо ее было спокойно и скорбно. Никакого испуга за себя, своих детей или ненависти к подосланным убийцам я не заметил. Я уже второй раз сталкивался с ее жизненной позицией и удивлялся этой женщине, дочери одного из самых страшных палачей средневековья, сестры отравительницы князя Михаила Скопина-Шуйского. Какие, однако, разные люди могут быть в одной семье!

    Царицу не послушались, и за попом никто не побежал, слугам было не до того, они выносили убитых, затирали залитые кровью полы. Я же опять оказался на распутье. При таком стечении народа идти досыпать в повалушу царевны было неловко. Я вопросительно посмотрел на Ксению, которая была тут же, куталась в платок и не произнесла ни одного слова. Пришлось мне самому проявить инициативу.

    -  Тебе, Ксения, лучше уйти, - сказал я, подойдя к ней почти вплотную. - Все кончилось хорошо.

    -  Проводи меня, - попросила она, разом решив мои сомнения. - Мне одной страшно!

    Я взял ее под руку и отвел в покои. Как только мы вошли в первую комнату, там все замолчали.

    -  Ложитесь спать, - приказала царевна и, не задерживаясь, прошла в свою светелку.

    Вслед за нами туда вошли давешняя Анюта, помогавшая хозяйке раздеваться, и героиня дня, Матрена.