Чип немного помолчал.

– Ты права, – наконец сказал он. – Агата – очень смелая женщина.

– Да… – Она наклонилась и поцеловала его. – А теперь спать. Спокойной ночи, Чип.

Она уже почти закрыла дверцу буфета, как тоненький голос снова позвал ее.

– Белль!

– Что такое, Чип? Мы же договорились!

– Он совсем как Реми.

– Кто?

– Наш хозяин. Он такой, потому что тоже страдает.

Белль поразилась детской догадливости.

– Хочешь, скажу кое – что? – спросила она.

Чип кивнул.

– Тебе бы понравилась Агата. Очень. И ты бы ей тоже понравился.

Чип улыбнулся и закрыл глаза. Белль прикрыла дверцу буфета, задула свечку и вышла из кухни. Накатавшись на коньках, она чувствовала усталость, и ей не терпелось добраться до кровати. Девушка направилась через главный холл к лестнице. Ночью замок всегда казался ей еще более мрачным и заброшенным. Она знала, что из главного холла многочисленные коридоры вели к другим комнатам, и побывала в некоторых из них. Где – то на столиках лежали приглашения, подписанные и скрепленные печатью, но так и не отправленные. Где – то в массивных буфетах покоились серебряные приборы и фарфоровая посуда для званых обедов, которые все не могли состояться. В гардеробных Белль видела великолепные наряды, в детской – лошадку – качалку с маленьким кожаным седлом, игрушечный лук и колчан со стрелами.

Печальное запустение царило в замке. А сегодня Белль показалось, что и без того тяжелый воздух в пустых помещениях еще более сгустился. «В таком месте пригодилось бы мужество Агаты», – подумала Белль. Она вспомнила взгляд Реми, когда Агата приблизилась к нему. Она вспомнила боль в его глазах. Такую же боль она видела и в глазах Чудовища. Тому удавалось скрывать ее лучше, чем Реми, но были моменты, когда она прорывалась наружу.

Захочет ли он когда нибудь поговорить об этом? Ей все еще не терпелось узнать, почему она здесь, познакомиться с ним ближе, но каждый раз Белль вздрагивала, когда вспоминала, к чему привело ее желание – его ярость в Западном крыле, стая диких волков в лесу, бешеная скачка сквозь заснеженную чащу, холод и страх… С той ужасной ночи они много времени провели вместе. Он сделал ей восхитительный подарок – библиотеку. Они катались на коньках. Может быть, узнали друг друга чуточку лучше. Может быть, чуть больше стали доверять друг другу. Но хватит ли ему этих крох доверия, чтобы открыть перед ней тайны своего прошлого? Есть ли хоть малейший шанс, что это когда – нибудь случится? Белль не знала. Она поднималась по лестнице в свою спальню и думала, а есть ли у нее столько же смелости, сколько у Агаты?

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Белль взбила подушку. Она помяла ее, перевернула и снова встряхнула, пока, наконец, не улеглась. Но все было бесполезно: сон не шел. Зевая, Белль повернулась на бок и уставилась в окно на противоположной стене. Тяжелые портьеры были распахнуты, и в темном небе виднелась далекая луна. «Интересно, ей так же одиноко, как и мне?» – подумала Белль. Она знала, чем вызвана ее грусть. Рассказывая Чипу о Вилльнёве, она вспомнила их всех: Агату, падре Робера, любимого отца. Белль гнала мысли об отце прочь – они причиняли слишком сильную боль. Но сегодня, как бы она ни старалась, воспоминания об их счастливой жизни захлестнули ее. Она дорожила ими, ведь только в них она и отец снова были вместе. Но как же мучительны были эти мысли! Они напомнили ей о том, что сердце и разум отказывались принять: ей никогда больше не суждено увидеть отца. Белль заключила сделку, темную, ужасную сделку, и должна сдержать слово. И все лишь потому, что отец сорвал розу. Одну – единственную розу. Для нее.

– Почему я не попросила ромашку! Или гвоздику, – скорбно шептала она, глядя бессонными глазами в потолок.