|
У него был самый глубокий, самый скрипучий голос из тех, что Шай когда-либо слышала, а уж она наслушалась всяких в свое время. — Они зашевелились везде по Далекой Стране, как если разворошить муравейник. Рассерженные, объединенные и ищущие, кому бы отрезать уши, как в старые времена. Я слышал, даже Санджид снова обнажил свой меч. — Санджид? — Трактирщик повертел головой, будто воротник был слишком тесен. — Император равнин собственной персоной. — Шай показалось, что старый ублюдок наслаждается своими страшилками. — Его Духи вырезали целый караван старателей в пустыне не далее как пару недель назад. Тридцать человек, возможно. Отрезали им уши и носы, и не удивлюсь, если и члены тоже. — Какого черта они с ними потом делают? — спросил, передернувшись, фермер, и уставился на старую женщину-Духа. Она не ответила. Даже не пошевелилась. — Если уж ты твердо намерен ехать на запад, я бы ехал в большой компании, и убедился бы, что у этой компании есть немного юмора и много хорошей стали, вот что я бы сделал. — И старик убрался обратно в его меховой плащ. — Хороший совет, — Ламб поднял ту большую кружку и медленно отхлебнул. Шай сглотнула вместе с ним, внезапно тоже захотев пива. Черт, ей хотелось убраться отсюда. Убраться, или приняться уже за дело. Но каким-то образом Ламб был сейчас столь же спокоен, как если бы он пахал. — Однако я пока не вполне уверен, куда направляюсь. — Что привело тебя так далеко? — спросил трактирщик. Ламб начал закручивать влажные рукава рубашки, большие мускулы перекатывались на его предплечьях, покрытых седыми волосами. — Преследую тут кое-каких людей. Рыжеволосый снова обернулся, шквал подергиваний пробежал через его плечо до лица, и на этот раз он продолжил смотреть. Шай позволила ножу выскользнуть из ее рукава, вне поля зрения за ее рукой, горячие и липкие пальцы обхватывали рукоять. — Зачем тебе это? — спросил трактирщик. — Они сожгли мою ферму. Украли моих детей. Повесили моего друга. — Ламб говорил так, будто тут не о чем было особо болтать, затем он поднял свою кружку. Комната провалилась в такую тишину, что внезапно стало слышно, как он глотает. Один из торговцев обернулся посмотреть, его брови были изогнуты в тревоге. Высокая Шляпа потянулся к своей кружке и так сильно ее схватил, что Шай увидела сухожилия на его руке. Лиф выбрал этот момент, чтобы проскользнуть через дверь и теперь болтался на пороге, мокрый и бледный, не зная, что ему делать. Но все были слишком сосредоточены на Ламбе, чтобы уделять ему какое-либо внимание. — Плохие люди, никаких сомнений, — продолжил он. — Они крали детей по всей Близкой Стране и оставляли за собой лишь повешенных. Наверное, дюжину я похоронил за последние несколько дней. — Сколько этих ублюдков? — Около двадцати. — Послать за ними команду, чтобы отыскать? — Хотя трактирщик выглядел так, словно предпочел бы остаться вытирать свои кружки дальше, и кто стал бы его винить? Ламб покачал головой. — Нет смысла. Они уже давно свалили. — Точно. Ну… полагаю, правосудие поймает их, раньше или позже. Говорят, правосудие всегда настигает. |
