|
Третий был старше, бородатый и в высокой шляпе в мокрых пятнах, заломленной набок, будто он много о себе воображал. Что свойственно всем людям, конечно, обратно пропорционально их ценности. У него был меч — Шай видела потертый латунный кончик ножен, высовывавшихся из прорези в его плаще. У Красавчика был топор и тяжелый нож, засунутый за его пояс рядом с мотком веревки. Рыжеволосый сидел к ней спиной, так что она не могла сказать точно, но никаких сомнений, что и у него был клинок или два. Она с трудом могла поверить, насколько они были обычными. Как тысячи других бродяг, которых она видела в Сквердиле. Она наблюдала, как Красавчик заткнул большой палец за свой модный пояс. Прямо как мог бы кто угодно, наклоняясь к прилавку после долгого пути. За исключением того, что его путь пролегал прямо через ее сожженную ферму, через ее уничтоженные надежды, и увод ее брата и сестры в черт знает какую тьму. Она сильно сжала челюсть и осторожно вошла в комнату, держась в тенях, не прячась особо, но и не привлекая к себе внимание. Это было несложно, поскольку Ламб делал прямо противоположное, вопреки своему обыкновению. Он прогулялся до другого конца прилавка и прислонился к нему, положив свои большие кулаки на треснувшее дерево. — Хорошо, что ночью можно сюда заглянуть, — сказал он трактирщику, снимая шляпу и так громко стряхивая с нее воду, что все уставились на него. Только глубоко посаженные глаза старой женщины-Духа следили за Шай, пока она кралась вдоль стен. — Немного дождливо снаружи, нет? — сказал трактирщик. — Польет еще немного, и сможешь организовать приработок переправой через улицу. Трактирщик оглядел посетителей с некоторым удовлетворением. — Мог бы, если б это приносило прибыль. Слышал, толпы идут через Близкую Страну, только здесь они что-то не толпятся. Ищешь выпивку? Ламб стянул перчатки и беспечно бросил их на прилавок. — Мне пива. Трактирщик потянулся к металлической чашке, отполированной до блеска. — Не эту, — Ламб указал на здоровую глиняную кружку на верхней полке, старомодную и запылившуюся. — Мне нравится то, чей вес я могу почувствовать. — Мы говорим о кружках или о бабах? — спросил трактирщик, вытягиваясь, чтобы достать ее. — А почему бы не о том и о другом? — ухмыльнулся Ламб. Как он может улыбаться, сейчас? Шай зыркнула на троих мужиков у другого конца прилавка, склонившихся над своими кружками. — Ты откуда? — спросил трактирщик. — С востока. — Ламб сбросил промокший плащ. — Север и восток, рядом со Сквердилом. Один из трех мужчин, с рыжими волосами, посмотрел на Ламба, шмыгнул носом и отвернулся. — Далековато. Сотня миль, наверное. — Может быть и больше, по дороге, что я выбрал, к тому же на чертовой воловьей повозке. Моя старая задница превратилась в фарш. — Ну, если ты думаешь двигаться дальше на запад, я бы подумал еще раз. Много народу направляется туда, голодных до золота. Слышал, из-за них Духи зашевелились. — Это точно? — Определенно, друг, — встрял человек в шубе, высовывая голову, как черепаха из панциря. |
