Действительно, странно, подумал Моревич сын. Уж не пытаются ли преступники достать сына через отца? Глупость, конечно, почему так называемый ремонт обязательно должен быть увязан с готовящимся покушением? Политик не собирается проверять качество наклейки обоев или устройства плиточного пола, ему и без этого хватает хлопот на политическом Олимпе.

И все же – подозрительно.

– Как думаешь, не обратиться ли в милицию? Пусть специалисты займутся лопнувшей фирмой…

Несмотря на тревожную озабоченность, Эдуард Семенович спрятал улыбку. Эти старики будто живут в старое время, продолжают верить во всемогущество правохранительных органов, во вселенскую справедливость. А их то уже не сущестует: ни могущества, ни справедливости, и кто знает, возродятся ли они заново, очишенные от скверны, отмытые от нечистот.

– Думаю, бесполезно. Да и по какой причине тревожиться, если нынче лопаются тысячи искусствено надутых фирм. Вот и тебе «посчастливилось» заключить договор с «однодневкой».

Пытался успокоить отца, а непонятная тревога мутила сознание. Нечего делать старику в уголовном розыске. Его, конечно, вежливо выслушают и… ничего не сделают. Только потрепят нервишки. А вот обращение видного политика в урну не выбросишь, в архив не сплавишь.

И Моревич сын твердо решил завтра же… нет, лучше сегодня… обратиться в Министерство внутренних дел. Не в качестве рядового просителя, которых там бывают тысячи – после предварительного звонка одного из руководителей оппозиции… Лучше бы, конечно, из Администрации Президента, но там не согласятся, откажут. Даже поехидничают в адрес «красного», которому преступники наступили на мозоль.

Обращаться за содействием к коллегам по партии не пришлось – к концу обеда Матрена сообщила о посетителе.

Это был Клименко, только что возвратившийся из поездки в Клин. Не теряя времени на доклады и донесения, прямо с вокзала рванул на квартиру Моревичей, откуда его «переадресовали» в коттедж на Истре.

– Сотрудник уголовного розыска майор Клименко Василий Тимофеевич, – несколько церемонно представился он, поглядывая на стол, заставленный вкуснейшими блюдами. Будто примерялся, с какого начнет трапезу. Со вчерашнего вечера не ел. – Прошу уделить мне десять минут.

– Хоть час! – щедро разрешил Эдуард Семенович, опередив отца. – Вы пришли кстати, я хотел немедленно к вашему начальству.

– Что случилось? – спокойно поинтересовался сыщик, будто не он пришел к Моревичам, а они – к нему. – Если можно – поподробней. И – покороче, – добавил он, глянув на часы.

Семен Адольфович повторил то, что говорил сыну. Слово в слово. Будто описывал достоинства и недостатки этрусской вазы.

Весь разговор занял всего навсего около получаса. Предчувствия не обманули политика – готовится покушение. И на него, и на отца. Может быть, даже одновременно. Клименко не стал беречь нервы чете Моревичей, говорил откровенно и четко. Естественно, не назвал имени информатора.

– Что посоветуете? – спросил Эдуард Семенович, спрятав под свисающую на колени скатерть предательскеи подрагивающие руки. – Засесть в подвал? Но я должен бывать в Думе, в Правительстве, устраивать прессконференци, брифинги. Такова работа.

– Понимаю, но обстановка тревожная… Что могу предложить? Прежде всего, вам, дорогой Семен Адольфович, не следует покидать коттеджа, тем более, навещать московскую квартиру… Недолго, от силы недельку…

– Но там – мои коллекции! – закричал старик неожиданно визгливым голосом.