Едва заметная теплая улыбка тронула уголки губ Джозефа Линча, когда его сын продолжил прерванную им строку.

– Ты помнишь, – растроганно сказал Джозеф Линч.

Повисла длинная пауза.

– Это все, что у меня осталось от нее.

– Яблоко – все. Твоя мать умерла, защищая его.

Взгляд Кэла упал на левую руку, вцепившуюся в ворот пижамы отца, серебряная цепочка с подвеской обвивала его пальцы.

– У нее не было выбора, – тихо произнес Кэл.

Наконец-то он все понял и хотел, чтобы отец об этом знал.

София и Алан Риккин объяснили Кэлу, что с ним будет, если он откажется добровольно входить в «Анимус». И теперь он видел вокруг доказательства того, что они говорили правду, – людей, бесцельно бродящих или смотрящих в пустоту. Его отец провел здесь тридцать лет. Значит, Джозеф Линч не согласился отправиться в «Анимус» без сопротивления.

И каким-то образом, несмотря на непоправимые разрушения мозга, он ухитрился сохранить рассудок. Сохранилась память – его личная память, а не воспоминания давно умершего предка. И Джозеф Линч цеплялся за нее, как будто сжимал в руке лезвие клинка, и чем сильнее сжимал, тем больнее себя ранил.

Теперь Кэл знал, что «Анимус» делает с мозгом человека. Он пробыл здесь всего несколько дней и едва не разрушил свой разум. Какой же силой должен был обладать его отец!

Он разжал руку, державшую отца за ворот, и размотал цепочку, оставившую на пальцах красные следы. Он надел подвеску на бычью шею отца, трясущимися руками застегнул цепочку, продолжая держать клинок, которым отец убил мать.

На короткое мгновение Кэл задержал руки на плечах отца и, глядя в его выцветшие глаза, сказал:

– А у меня есть.

Отец и сын, связанные кровным родством и любовью к женщине, чья улыбка навечно запечатлелась в их сердцах, смотрели друг другу в глаза. Затем Кэл развернулся, положил клинок на ближайшую кровать и тихо направился к двери.

Теперь он знал, что должен делать.

Охранник вошел в небольшую круглую комнату с несколькими дверями. Кэл уже бывал здесь, в центральном зале. За одной из дверей находился конечный пункт его маршрута. Но не успел охранник войти в комнату, как на него словно налетел ураган и он как подкошенный упал на пол.

Тонкая полоска – не то металлическая, не то деревянная – торчала из его шеи.

Кэл инстинктивно вскинул руки, и его пальцы проскользнули под тонким шнуром за мгновение до того, как удавка затянула шею. Замешкайся он на секунду – и был бы уже покойник.

Борясь с невидимым противником, Кэл успел заметить, что убийца действует не в одиночку. Он узнал Лин и тех, кто так придирчиво изучал его в общей комнате. Сейчас они наблюдали, как один из ассасинов пытается убить Кэла.

Мелькнуло что-то белое, но эта женщина оказалась не санитаром, как Кэл подумал, а одним из пациентов. Они тщательно спланировали нападение. И Кэл понял, что их план может сработать. Шнур не перерезал ему горло, но слишком плотно прижал руки к шее, так что Кэл рисковал сам себя задушить. И если он не вывернется, ему конец.

Кэл с трудом выдернул из-под провода правую руку и локтем изо всех сил ударил нападавшего. Сзади охнули – он попал под дых.

Он высвободил левую руку и пустил ее в дело – локоть заехал нападавшему в лицо. Шнур ослаб настолько, что Кэл сумел развернуться, вцепился в Натана и вместе с ним вломился в запертую дверь.

Натан упорно держался за шнур, продолжая затягивать его, хотя Кэл ладонью надавил ему в лицо, отталкивая назад. Как только руки парня вытянулись на полную длину, Кэл ударил его в сгиб локтя.

Кэл освободился от провода, но Натан сдаваться не собирался.