|
— «А вы клялись, что в склеп ни ногой!» — «Хотел сравнить изображение на фреске, ключ прихватил на всякий случай». — «Дня не могли дождаться?» — «Не мог. Или я болен, Лара, или кто-то жаждет свести меня с ума. Не убить — возможностей было сколько угодно, — а именно довести до психушки, — я усмехнулся, — к Аркадию Васильевичу травку кушать». — «Пусть попробует! Я с тобой». — «Поезжай на Волгу, прошу». — «Ни за что. Здесь интересней». Мы сидели друг против друга на лавках (в электричке), и она рассматривала меня с отстраненным каким-то интересом. «Что ты так смотришь?» — «Хочу написать тебя». — «И не думай. И не хочу, и некогда позировать». — «У тебя твои фотокарточки есть?» — «Лара!..» — «Пожалуйста!» Я злился — ничего не хочу! — но не смог отказать. «Ладно, я как раз домой собрался заехать за чистой одеждой…» — «Я с тобой, сама выберу».
Так мы очутились у меня на Патриарших, откуда ушел я тринадцатого сентября на встречу с братом. А если б вернуться в тот день?.. Не знаю, уже давно, с весны, неизъяснимая холодная злоба — на все, и на себя! — овладела мною; и лишь изредка — вот как сейчас — я отдавал себе в этом отчет… словно другой, со стороны. Я переоделся, собрал кое-что из вещей в сумку, вошел в кабинет — она листала семейный альбом, — заглянул через плечо. Нет, тошно, не все пока чувства атрофировались. «Я взяла вот эти пять. Можно?» — «Хоть все!» И мы расстались. Горничная узнала меня по голосу и открыла дверь. Лицо испуганное. Я, не дав опомниться, гаркнул еще с порога: — Что это вы в прошлый раз так стремительно меня покинули? — Я… не знаю, — пролепетала Нина, пятясь в глубь прихожей. — Как-то вдруг испугалась… Я смягчился: — Не бойся, девочка, я не сумасшедший. И подумалось с сомнением: «А так ли это? Мир вокруг искаженный, другой в моем восприятии…» В дверь позвонили; мы переглянулись, словно застигнутые врасплох. Я отворил: незнакомая девушка, очень молоденькая, черноволосая, личико простенькое, некрасивое. — Твоя подружка, что ли? — В первый раз вижу, — отозвалась Нина высокомерно, явно успокаиваясь. — Кто вам нужен? — обратился я к незнакомке; она произнесла неуверенно: — Всеволод. — Он умер, — ляпнула горничная, прежде чем я успел метнуть на нее яростный взгляд; она съежилась, но докончила, мерзавка: Говорят, его убили. — Марш на кухню! — вмешался я. — А вы проходите! — Нет-нет… Но я схватил ее за руку и втащил в прихожую. Мы остановились у той же роковой статуи святого Петра. — Отпустите меня! — прошептала она умоляюще. — Я ничего не знаю. — Но Всеволода знаешь. — Почти нет! Честное слово. — Теперь она говорила очень быстро, по-детски простодушно. — Мы познакомились на улице, ну, я ему понравилась, понимаете? — Вы встречались? — Ни разу, честное слово! — Он дал вам свой телефон? — Нет-нет. — Адрес? Она помолчала, с каким-то ужасом глядя на раскрашенную статую. — Дело было так. Мы познакомились вот тут, на Садовом кольце. — Когда? — Не помню… давно. |
