|
Оба сруба вскоре превратились в высокие, воющие от натуги, столбы пламени - от жара на кронах ближних деревьев посворачивались листья, а затем и ветви полыхнули яркими язычками. Верховой пожар метнулся по острову от берега до берега и вскоре умер сам собой, оставив вместо крон черные столбики стволов. А затем упало пламя и над домами - теперь на них пританцовывали лишь низкие синие огоньки, дожирая то, что осталось нетронутым. Несколько пылающих лохмотьев, взлетев над черными остовами, упали на навес - и он, разогретый близким огнем, полыхнул с такой яростью, словно его полили бензином. Раз - и нету.
- Да, - признал Радул, опуская лук. - Теперича точно не высунутся. Упаковав в саадак оружие и остатки стрел, он прошелся окрест, выбрал молодую осину в две ладони диаметром, навалился плечом. Деревце крякнуло, совсем как поднатужившийся человек, слегка накренилось. Богатырь обошел с другой стороны, навалился снова, раскачивая растение. - Ты чего, свалить хочешь? - не выдержал Олег. - Так у меня топор есть, чего мучиться? Не ответив, боярин вытянул из ножен свой пудовый булатный меч, широко размахнулся, рубанул. Несчастная осинка опять крякнула, но устояла. Богатырь зашел с другой стороны, размахнулся… И деревце с треском рухнуло в траву. Радул отмерил вдоль ствола шагов десять, двумя сильными ударами отсек всю крону, закинул ствол на плечо и направился к берегу. - Никак мост собрался наводить? - усмехнулся Олег. Радул, не отвечая на подначку, принялся тыкать в дно у конца тропинки. Здесь, понятное дело, было мелко - ведь именно отсюда и шла потайная тропа. Но поди угадай - как она дальше вьется? На прощупывание дна особо рассчитывать не стоит - наугад можно в тупик выйти, причем не раз, или на рыхлое место попасть, что не сразу, а постепенно под тобой в глубину уйдет. Да и вообще - долгое это дело. Боярин перенес тычки влево, вправо, дальше, благо длина бревнышка позволяла, повел из стороны в сторону, потом неожиданно напрягся, поднатужился… И из маслянистой воды вывернуло черную гать - сложенный в несколько слоев плетень шириной в два локтя. Богатырь уронил его обратно в воду, но тут же снова подцепил, приподнял, подтянул к себе. Полоса метров в пять длиной проползла по тине почти до самого берега. - Н-ну! - натужно потребовал боярин. Олег, мысленно выругавшись, подскочил, ухватил грязные склизкие ветви, потянул. Мгновением спустя к нему присоединился Радул. Вместе они оттащили кусок гати подальше в траву, после чего киевский ратник снова взялся за бревно, старательно ковыряя им по дну, докуда только мог достать, разрыхляя слежавшиеся древние слои, перемешивая их с водой до состояния однообразной кашицы. Когда с берега бревно перестало находить какую-либо опору, боярин с облегчением перевел дух: - Ну, теперича точно не выберутся. Вода у них токмо тухлая, жратвы наверняка нет, с избами все сгорело. Струмент тоже. Ножками через месиво сие не сунутся - потопнут. Так что, ведун, дело свое мы сделали. Теперича и людям не стыдно в глаза глянуть. - Стыдно-то, может, и не стыдно, - возразил Середин, - да только как мы докажем, что банду разгромили? Тушки-то уголовные все на острове остались! - А чего доказывать? - удивился боярин. - Скажем, дабы не беспокоились, и ладно. Мы же не за награду дело свое творим, а ради земли русской, дела княжеского и совести своей. Чуток менее нечисти на земле стало - и хорошо. - В общем, конечно, да, - со вздохом согласился ведун, вытирая руки о траву. - Только моя совесть лучше всего на сытое брюхо работает. - Никак, оголодал, ведун? - поднялся Радул в седло. |
