Римо, Чиун и Смит разговаривали перед камерой.

– Может, Бисли что нибудь видел, – предположил Римо.

– Это не Бисли, – вдруг вырвалось у Чиуна.

Римо и Смит посмотрели на него с недоумением.

– Что вы хотите сказать? – спросил Смит.

– Послушайте, как бьется его сердце.

Смит, казалось, удивился. Римо закрыл глаза и прислушался.

– Нормальное сердцебиение. И что с того?

– Это невозможно, – огрызнулся кореец. – Дяде Сэму Бисли поставили искусственное сердце.

– Значит, это не Дядя Сэм, – согласился Римо.

– Если не он, то кто же? – спросил Чиун.

Окошко двери внезапно пошло волнами, будто бы это был экран телевизора или иллюминатор, погрузившийся в воду.

Когда оно очистилось, Дядя Сэм Бисли исчез. Вместо него в камере находился Иеремия Пурселл – Голландец. Оглядев своими голубыми глазами растерянные лица посетителей, он противно захихикал.

– Сейчас я ему поддам! – Римо придвинулся к двери.

– Нет! – крикнул Чиун, загораживая дверь своим крошечным телом. – Не надо его провоцировать: убьешь Голландца – убьешь и себя.

– Я помню, что он со мной сделал, – с искаженным от ненависти лицом прорычал Римо. – С Ма Ли. В день моей свадьбы он занял ее место, крысиный ублюдок. Я стоял рядом со своей невестой и не знал о том, что она мертва, а рядом благодаря своим фокусам стоял он.

– Все прошло, Римо, – увещевал Чиун, пытаясь поймать взгляд своего ученика.

– К черту! – взревел Римо. – Посмотрите, он хочет, чтобы я вошел.

– Естественно! Подсознательно он понимает что если ты убьешь его, то тоже умрешь, и этой смертью он будет отомщен. Твоей и его смертью.

Голландец, хихикая, смотрел на Римо широко открытыми глазами и ждал.

И тут заговорил Смит:

– Римо, как твой отец, я прошу~

– Бросьте! – отрезал Римо.

– Если ты не подчиняешься своему настоящему отцу, о упрямец, – вмешался Чиун, – послушайся приемного.

В ответ Римо посмотрел на обоих мужчин так, будто сомневался в их здравом уме. Впрочем, атмосфера все таки разрядилась.

– Нельзя оставлять его здесь, – запротестовал Римо. – Он в любой момент может сбежать.

Смит покачал седой головой.

– Если бы он мог, то давно бы это сделал.

– Но он уже сбегал. Мы упекли его обратно, думая, что это Бисли.

– Он сопротивлялся?

– Да нет, – согласился Римо.

– Возможно, его сознание выходит из состояния аутизма, но этого, очевидно, недостаточно, чтобы к нему вернулись навыки Синанджу.

– Это только вопрос времени, – заметил Римо, не отрывая глаз от бледного лица Голландца.

– Время не терпит.

– А что, если мы проверим? – стоял на своем Римо.

– Ладно, мастер Чиун проэкзаменует Пурселла.

Римо нехотя отошел в сторону.

Мастер Синанджу шагнул в камеру. Голландец попятился. Кореец принялся гонять его по комнате, пока не загнал в угол, увешанный рисунками.

На бледном лице Иеремии появился страх. Он задрожал всем телом, тряслись и льняные пряди его длинных волос.

Без предупреждения Чиун повернул Пурселла лицом к стене. Показались медные застежки, которыми крепились завернутые за спину рукава смирительной рубашки. Мелькнул острый ноготь, и рукава свободно повисли вдоль тела.

– Ударь меня, – попросил кореец.

Голландец только захихикал.

Чиун тут же стал описывать кривые перед лицом Пурселла. Каждый финт заканчивался выпадом, но ответных ударов не последовало.

Нахмурившись, мастер остановился.