– Замолчи, – юноша гордо поднял голову. – Я и слушать не хочу. Ты же уговариваешь меня на Групповая пешая схватка, бесчестный поступок. Если я смогу убедить Честера отказаться от своих замыслов, это поможет и ему и мне, и тогда мы вместе приедем к Южным воротам, а там делай с нами что хочешь. Но, если я не отговорю Честера, я останусь с ним. Я дал слово и не предам друга.

– Да хранит тебя Господь, – Реднор не хотел спорить с Херефордом, он слишком уважал его. – Как бы то ни было, не отчаивайся. Получается нехорошо, но я найду способ выручить тебя. Мы с Глостером вместе что нибудь придумаем.

Херефорд встал, чтобы уйти, но при упоминании о Глостере сел снова.

– Я еще кое что хотел сказать, – вновь заговорил он. – До нашей с Пемброком встречи какая то птичка напела ему, что если я не уговорю его убраться домой, то применю силу. Кто это был? Ты, лорд Филипп, она, – он кивнул на Леа, – или, может, я сам? Кто научил птичку петь такие песни?

Реднор хотел сказать Херефорду в ответ что то резкое, но передумал. Сердиться на него все равно бесполезно.

– У Леа в любом случае не было такой возможности, – спокойно ответил он. – Она все время находилась под моим присмотром. Филипп тоже не мог этого сделать – я на руках отнес его в постель. Остаюсь я, правильно?

– Филипп мог переговорить с Пемброком до того, как увиделся с тобой. Ну и Филипп! Я же говорил, что не доверяю ему. Тебя же могут просто убить!

«Нет, – подумал Реднор, – Филипп здесь ни при чем. Более вероятно, что Леа в заговоре».

– Могут, – заговорил Кейн, – только какая от этого польза Филиппу? Все знают, что мы с ним как братья и очень дружны. Эта же метла может пройтись и по нему. Нет, единственное, о чем можно пожалеть, так это о его болезни. Боль омрачает его разум, и он не всегда понимает, что происходит. Ну а тебе не показалось странным, что Пемброк не поехал в Лондон, а разбил лагерь под городскими стенами?

– Конечно, я все заметил, потому и стал подозревать, что он мне какой то дряни в вино подсыпал. Только зачем устраивать западню, в которой нет наживки?

– В западню должен был попасться кто то другой, тут дело не в наживке – мышь не та.

– Может, ты и прав, – согласился Херефорд: – Реднор, мне появляться завтра при дворе?

– Разумеется, а что тебе еще остается делать? Не тревожься. Обещаю, ты выйдешь из этого всего без потерь – и шкура останется целой, и земли у тебя не отнимут.

Молодой человек натянуто улыбнулся.

– Я не обижусь, если у тебя ничего не получится. Это моя собственная глупость завела меня неизвестно куда, ты ведь отговаривал меня.

– Ну, ладно, хватит об этом. Ты слишком переживаешь, не вздумай завтра при дворе ходить с кислой физиономией, а то слухи пойдут.

На сей раз улыбка у Херефорда получилась естественнее. Он подошел и поцеловал Кейна в щеку.

– Не надо поучать меня, как ребенка. Завтра увидимся… То есть сегодня. Уже утро. Прощай!

– Да поможет тебе Господь, Херефорд. Дверь за ним закрылась, и Реднор сел на край кровати.

– Он такой доверчивый, – задумчиво произнес Кейн, – что мне даже стыдно за то, что его втянули в этот кошмар. Да, он не ребенок, и в бою держится как взрослый мужчина, но думает, что небо расколется над ним, если он нарушит клятву.

– Я слышала, ты чуть ли не единственный, кто еще соблюдает клятвы, – тихонько заметила Леа. Если бы Реднор не дорожил так своей честью, она бы уговорила его не ехать на турнир.