Это были последние слова, которые расслышал Херефорд. Он попытался встать, но не смог. Он упал на пол, и ему показалось, что Пемброк пытается поднять его…

Восстановив все это в памяти, Херефорд понял: он должен поторопиться.

– Седлайте лошадей, мы едем к Реднору, – мрачно приказал он Алану. Для него с Честером все потеряно, но кто знает, может, он еще успеет предупредить друга.

Сквозь сон Кейн услышал, как кто то барабанит в дверь.

– Реднор! Это я, Херефорд. Я войду, извини, – голос звучал настойчиво и тревожно, и Кейн даже не успел, как следует рассердиться за столь ранний визит.

– Подожди минутку, – только и успел предупредить он.

– Пусть твоя жена натянет на себя одеяло. Я не буду смотреть на нее. У меня нет времени ждать! – Он распахнул дверь и влетел в комнату, весь взъерошенный и испачканный грязью.

Реднор непроизвольно схватил со столика, стоявшего рядом с кроватью, кинжал, но, увидев, что Херефорд один, успокоился и отложил его.

– Скажи своей жене, чтобы вышла, если хочешь, чтобы твоя голова была цела, – распорядился Херефорд.

– Моя голова уже давно у нее в руках. И твоя, кстати, тоже… Пусть она останется. Но какой черт тебя принес, в эту рань?

– Как сказал бы Филипп, все лихо закручено. Честеру уже не спастись, и мне тоже. Пемброк удрал.

– Как? – Кейн тряхнул головой, отбрасывая со лба волосы. – Я то думал, раз ты не вернулся домой ни прошлой ночью, ни утром, ты за ним приглядывал.

– Я дурак! Болван! Глупец!

– Да что случилось? Я тебя таким никогда не видел!

Херефорд посмотрел на Леа. Разговор пойдет о ее отце. Вряд ли ей приятно будет присутствовать при этом. Но, в конце концов, если Реднору все равно, так почему у него должна об этом болеть голова?

– Я виделся с Пемброком. Не поверил тому, что рассказывал Филипп, и решил сам убедиться. Я поехал к старику в лагерь, надеясь услышать какие то объяснения. Мне показалось, он обрадовался встрече. Пемброк был очень приветлив со мной. Говорил он очень даже сладенько… О, черт! – Херефорд вскинул руки и пригрозил кому то невидимому кулаками. – Дай человеку хоть каплю «Уэльской крови», и он сразу валится с ног.

– Я знаю достаточно людей, которые и без этой капли сделают то же самое. Херефорд, я не возьму в толк, о чем ты говоришь. Скажу лишь, что мои люди расправятся с каждым, кто преследует тебя. Сам же я во все это ввязываться не хочу. Мне противно! Ради Бога, хватит криков, вздохов и заламываний рук. Объясни, наконец, что случилось. Почему ты вламываешься ни свет, ни заря, словно за тобой гонится свора собак? Тебя преследуют?

– Никто меня не преследует.

– Тогда что за спешка? Если Пемброк уже затянул петлю, значит, он здесь? Если он здесь, то, что я теперь могу сделать? Со Стефаном я поговорю потом – вот и все. Зачем будить меня ни свет ни заря? Жену перепугал, до сих пор дрожит от страха.

Здесь Кейн покривил душой. Он всегда считал, что любые новости лучше узнавать пораньше. К тому же и жена вовсе не была перепугана. Она спокойно сидела в постели, запахнув на груди ночную сорочку. Когда забарабанили в дверь, она сначала метнулась к Реднору, чтобы спрятаться за него, – вдруг за дверью опасность? Но, увидев входящего в спальню Херефорда, она успокоилась и посмотрела на мужа – на шее Кейна размеренно пульсировала жилка, ни одна мышца не была напряжена. Разговор хоть и серьезный, но опасности не предвещает.