– Черные эльфы? – упорствовал Джайлс, не обращая внимания на Леа.

– Джайлс! – давясь смехом, снова вмешалась в разговор Леа. – Ступайте, прикажите принести немного бульона и оставьте милорда в покое.

– Я не голоден.

– Ага, – ехидничал Джайлс. – Опять он за свое. Просишь его поесть – не хочет, просишь поспать – собирается играть в шахматы, или петь, или…

– Ну, хорошо, хорошо, – смирился Кейн. – Я попробую.

Принесли бульон, и Реднор принялся за еду. Временами он украдкой поглядывал на Леа. Лицо жены осунулось, похудело, роскошные рыжие пряди растрепались, под глазами залегли темные круги, губы и щеки стали бледными. А Джайлс! Руки у него дрожали, плечи обвисли, словно под непосильной ношей. «Видимо, со мной было совсем плохо», – подумал Реднор.

– Как давно я болею?

– Седьмой день пошел, – ответил Джайлс.

– Боже мой! – ахнул Реднор. Больше всего его напугало то, что на целую неделю он выпустил дела из рук.

– Кейн, – сказала Леа, – ешь и не разговаривай.

– Джайлс, прошу тебя, – не обращая внимания на Леа, взмолился Реднор, – скажи, что с Херефордом и Честером? Что слышно о Пемброке?

– Спокойнее, милорд. Не надо волноваться, ваш отец приехал.

– Отец! – Кейн чуть было не вскочил с постели, но Леа уложила его обратно. – Но зачем?

– Я не знаю, но он здесь, и не забивайте себе больше ничем голову. Вы ешьте, ешьте, милорд. Я вам рассказал бы новости, но, если вы будете переживать, леди Реднор выгонит меня отсюда, а спорить с ней бесполезно. Херефорд, я думаю, уехал из города. Он приходил сюда каждый день, но со вчерашнего дня не появлялся. Он доводил Бофора до белого каления своими бесконечными замечаниями. Может, голова у Гарри как то не так приставлена, что его светлость постоянно недовольны им…

– Насчет головы не знаю, – процедил сквозь зубы Реднор, – но его правая рука приделана к телу как надо. Если бы не она, я бы лежал не здесь. Господи! Я даже не спросил насчет Бофора. А ведь это он спас мне жизнь. Надеюсь…

– С ним все в порядке. Только вот на душе у него как то нехорошо.

– Джайлс! – окликнула старика Леа. Она и понятия не имела, на что тот намекает. Ей просто очень не хотелось расстраивать Кейна.

Реднор угрюмо посмотрел сначала на Леа, а потом на Джайлса.

– Вы сделаете мне хуже, если станете что то утаивать.

Джайлс разозлился на самого себя – вот уж совсем не время для пустых тревог.

– Я не утаил ничего важного. Скажу больше: не расскажи я вообще ничего, вы бы тоже нервничали. Я просто берегу вас. Что вы можете сделать в вашем состоянии?

– Я мог бы поразмышлять.

– А если вам взбредет что нибудь в голову? Ешьте ка лучше. А то леди Реднор прогонит меня. О Пемброке не известно ровным счетом ничего. На совете зачитали письмо от него с обвинениями в адрес Честера, но сам он там не появлялся. Вчера приходил Филипп Глостер.

– Как он? – нетерпеливо прервал Кейн.

– Что вы хотите от меня услышать? – Джайлс тяжело посмотрел на Реднора. – Он смог приехать. Сказал Бофору, что о Пемброке ничего не известно. Никто не знает даже, живой он или мертвый. Его людей встречают в городе, а сам он с тех пор, как вошел в Уайт Тауэр, исчез. Его люди остановились у короля. Может, Пемброк у него в гостях.

Тревожиться не имело никакого смысла – дела все равно не поправишь. Реднор посмотрел на Леа – она сидела совершенно спокойно и смотрела в пол. Ей страшно хотелось сказать, что она была бы только рада, если бы Пемброк отправился на тот свет, но Кейн вряд ли это одобрил бы. Ее молчание и спокойствие ничуть не смутили Реднора, он был уверен в ней.