Страсть так распалила его, что однажды в середине дня он бросил свой отряд прямо на марше и пустился искать облегчения своим страданиям в объятиях первой попавшейся шлюхи. К вящему удивлению Кейна, никакого облегчения ему это не принесло. Ухищрения проститутки оставили его равнодушным, а между тем он все так же стонал и метался по ночам в постели, находясь во власти самых разнузданных фантазий. В него вдруг вселился страх, что он, чего доброго, может утратить свою мужскую силу. И это накануне свадьбы! Реднору виделось в этом наказание свыше за смерть матери и брата. Отец всегда твердил, что это убийство, хотя Кейн так и не смог понять, при чем здесь был он – невинный, только что родившийся младенец. Можно было не сомневаться лишь в одном – если старик Гонт прав, то Реднор проклятии род Гонтов закончится вместе с ним.

Второй посыльный от Кейна прибыл в конце мая. Леа вышла встретить его прямо во двор, даже не отряхнув муку, покрывавшую ее платье и руки. Девушка нетерпеливо выхватила свиток из рук посыльного, не обращая никакого внимания на стоявшую рядом мать, – уже две недели подряд снился ей возлюбленный мертвым, с широко открытыми остекленевшими глазами.

– Постойте, – обратилась она к уставшему всаднику и принялась читать. – Он пишет, с ним все в порядке… – Она повернулась к посыльному, который стоял, привалившись к боку своей взмыленной лошади. – Когда вы уезжали, с ним действительно было все в порядке?

Седрик – так звали посыльного – нервно закашлялся. Он совершенно не был приучен к обращению с благородными аристократками. Невинный вопрос девушки поставил его в тупик.

– Если милорд говорит, что все хорошо… ну, значит… так оно и есть, я надеюсь.

– Вы надеетесь? Он что, ранен? Ему пришлось сражаться? – В глазах Леа появилась тревога.

– Сражались мы много раз, миледи, но его светлость не пострадали. Вот только на душе у него сильно нехорошо, миледи. К нему никто не решается обращаться, кроме разве что старого Джайлса.

Девушка чуть помолчала. Решение пришло ей в голову почти мгновенно.

– Вы возвращаетесь обратно к лорду Реднору? – с дрожью в голосе спросила она.

– Да, миледи, и чем быстрее, тем лучше.

– Зайдите ко мне перед отъездом, я передам для него письмо, – едва договорив, Леа сорвалась с места и бросилась к себе в комнату, перескакивая через ступеньки.

Седрика проводили передохнуть в комнату для прислуги, а Эдвина поднялась к дочери. Она застала Леа, поглощенную перечитыванием письма Реднора.

– Что то случилось?

Леа вздрогнула. Увлеченная чтением, она даже не заметила прихода матери.

– Все в порядке, мама, обычное письмо, – она не удержалась и с нежностью посмотрела на испещренный буквами пергамент. Содержание письма она знала уже почти наизусть.

– Будешь отвечать ему? – В душе Эдвины все больше закипала ревность: похоже, у девочки становится все больше тайн от нее.

– Я бы и не решилась, но… его человек говорит, что Реднор плохо выглядит. О Господи, я знала, что так и случится. Господи, не наказывай его за мои грехи!

Эдвина не удержалась и дала дочери пощечину.

– Не смей подвергать сомнению пути Господа! Все, что Он посылает нам, служит исключительно нашей пользе! – гневно сказала она.

– Я совсем не хотела рассердить тебя. Но… я так люблю его, мамочка! – Леа, чуть морщась, потирала покрасневшую щеку, но глаза ее, против обыкновения, остались сухими.

– Любовь к человеку из плоти и крови приносит лишь горькие мучения.

– Я знаю. Но, если Господь оставит мне мою любовь, я готова стерпеть любые муки, клянусь! – с непоколебимой уверенностью в собственной правоте воскликнула Леа.