Первые несколько миль пути Леа были хорошо знакомы – вместе с отцом она ездила сюда на охоту. Ничего нового, те же зеленые холмы и ручейки. Она немножко успокоилась. Но неужели она должна спокойно ждать, пока отец сделает то, что задумал? Нет, нужно немедленно рассказать все Кейну. Но когда? Она хорошо чувствует настроение Кейна, когда они лежат вместе в постели. Вот тогда она и расскажет. Он не рассердится на нее, она возьмет с него слово, что с мамочкой ничего не случится. Леа знала – Реднор слово сдержит. Однако, если отец приказал, мужа уже сегодня могут ранить! Леа так погрузилась в раздумья, что даже не заметила приготовлений Реднора на случай нападения. Что более вероятно, размышляла Леа: нападет отец сейчас, когда они почти рядом с замком, или подождет, пока они отъедут подальше? Это может произойти в любую минуту. Она должна рассказать прямо сейчас! Кейн не должен пострадать!

– Милорд! – Леа собрала в кулак всю свою волю.

– Ну что, наплакалась? – буркнул Реднор.

– Умоляю вас, только не обижайтесь! Я никогда не расставалась с мамой больше, чем на день.

– Я не обижаюсь, – ответил Реднор. Мысли его были далеко. Взгляд скользил по пригоркам, пальцы непроизвольно дергали шрам у рта.

– Милорд, мне нужно вам кое что сказать, – голос Леа дрожал. Кейн даже оглянулся и внимательно посмотрел на жену.

– Все в порядке?

– Нет, все очень плохо.

– Понятно, – покорно промолвил Реднор, стараясь не выдать тревоги. – Мы забыли взять сундук с какими нибудь твоими нарядами, или что то из моих вещей, или кровать, или еще какую нибудь ерунду, расстаться с которой ты не в силах, а потому нам немедленно надо вернуться.

– Нет, что вы, милорд! Все гораздо серьезнее. Только не сердитесь на меня, я ни в чем не виновата.

– Есть что то важнее моей одежды? – Кейн от души рассмеялся. – Не верю! – Заметив слезы на глазах Леа, он продолжал уже серьезно: – Ну, хорошо, я не буду сердиться. Говори.

– Мой отец, – тихо сказала Леа, – иногда ведет себя довольно странно.

– Впервые женщина говорит мудро, – пробормотал Реднор. Однако Леа была настолько встревожена и напугана, что едва ли слышала его.

– Я знаю, отец хочет силой отнять меня у вас, может быть, украсть, а потом потребовать выкуп, – на одном дыхании выпалила она и замерла, ожидая, как Кейн взорвется руганью.

Однако ничего такого не произошло. Тишину нарушал лишь мерный цокот копыт. Прошла минута или две, и Леа решилась взглянуть на мужа. На лице Реднора играла легкая улыбка. Теперь он окончательно убедился, что жена не в сговоре с отцом. На сердце отлегло, хотя опасность от этого отнюдь не уменьшилась.

– Кто тебе сказал?

– Вы не сердитесь?

– Если я и сержусь, то вовсе не на тебя. Но ты не ответила на мой вопрос. Кто тебе сказал?

«Странные существа эти мужчины, – подумала Леа, – их занимает больше то, кто через сто лет наденет корону. А предательство близких в собственном доме их нисколько не волнует!»

– Мне сказала мама, – чуть помедлив, ответила Леа. – Она, должно быть, подслушала отца.

– Мужественная женщина. Отец пронюхает – добра не жди. Но не тревожься, от меня он ничего не узнает, а с тобой все будет в порядке.

У Леа посветлело на душе. Зачем ей тревожиться, если Кейн спокоен и понял поведение мамы?

Леа с интересом оглядывала окрестности. Они проезжали места, где она никогда раньше не бывала. Холмы и пригорки остались позади, и сейчас вокруг расстилались поля, покрытые пожухлой травой – засуха последних недель давала о себе знать. Они проехали какую то деревушку. Жители, едва заметив кавалькаду, бросали мотыги, корзины прямо на огородах и со всех ног бежали в дома.