– Мертвые жаловаться не умеют, – с налитыми кровью глазами упрямо проговорил Реднор.

– Ты что, решил поднять на меч всех в этом замке, включая женщин и детей? Всегда найдется тот, кто пожалуется.

– Перед Богом клянусь, – плача, Оксфорд прижимался к ногам Реднора. – Перед Всевышним заявляю, что я не виновен! Подкупили ваших людей или убили, мне об этом ничего не известно!

– Кейн, ради Бога, оставь ты его. Ты уже отомстил за своего жеребца. Хватит, пойдем. Может, он говорит правду. Все его люди были безоружны и даже не защищались. От комнат замка нас отделяла только слабая, второпях запертая дверь. Мы и так приняли на душу страшный грех, убивая безоружных людей, которых к тому же застали врасплох.

– Только за жеребца? А жизнь моего человека, по твоему, ничего не стоит?!

Вытирая окровавленный меч и пряча его, Херефорд приблизился к Реднору. Как только тот прекращал махать мечом, разум возвращался к нему и он мог воспринимать чужие доводы.

– Бофора едва задели в мякоть плеча. Оно заживет быстрее, чем ты утихомиришь свой гнев.

Не проронив ни слова, даже не взглянув на Оксфорда, Кейн пнул его, чтобы освободить ноги, и пошел прочь.

Ему уже оседлали другую лошадь. По всему двору по приказу Джайлса расставили часовых. Гарри Бофор с обмотанной вокруг плеча кровавой тряпкой стоял с мечом наготове рядом с Леа.

– Ты тяжело ранен? – спросил Бофора Реднор.

– Сущий пустяк, милорд. Царапина, которая чуть кровит, вот и все.

Реднор кивнул и повернулся к Леа, только начавшей приходить в себя от вновь пережитого ужаса.

– С тобой все в порядке? Ты такая бледная. Тебя не ранили?

– Я чувствую себя прекрасно, но, милорд, ради Бога, поедем отсюда, пока не случилось еще что то страшное.

– Поедем, как только я и Херефорд соберем людей. Джайлс!

– Я здесь, милорд.

– Как у нас дела?

– Шестеро пропавших. Разве милорд Херефорд не передавал вам?

– Передавал. Что еще?

– С полдюжины сущих царапин – у кошки и то лучше бы вышло. И сломанная рука.

– Сломанная рука?!

– Один дурак поскользнулся в луже крови на лестнице и скатился вниз. Но он вполне может сидеть в седле.

– Тогда поехали. Я вижу, Херефорд тоже готов. Меня уже тошнит от этого места.

– Может, вам лучше не появляться в тех местах, где проливают кровь? – язвительно спросил Джайлс. – Особенно, если вы не в состоянии сдержать себя. Вы же, наверное, никогда не видели, как летят стрелы, никогда не видели ножа в горле? Кто же тогда вел себя как полоумный?

– Ну, хватит, – проворчал Реднор. – Я знаю, что у нас не все прошло гладко. Вспомни прошлую ночь! Кто орал во все горло, требуя крови?

– Они охотились не за моей головой. А о своей шкуре я не очень переживаю.

С недоверием и болью Реднор уставился на своего старого учителя.

– Ты знаешь меня почти тридцать лет, – с усилием заговорил он. – Как ты мог сказать мне такое? Как ты мог назвать меня трусом? Еще никогда за эти годы ты не позволял себе так…

– Тогда что заставило тебя совершить столько глупостей? Как нам теперь добираться до дому? Есть хоть один человек между замком и Лондоном, не связанный с Оксфордом кровными или брачными узами? Если ты не рехнулся от страха, то почему ты так поступил?

Кейн потер лоб, оставляя на нем красные полосы.

– Из за крика моего коня и крови Бофора, – медленно проговорил он. – Да, наверное, я просто обезумел. Ладно, теперь уже ничего не поправить. К вечеру нам нужно добраться до Лондона. Не думаю, что мы станем возвращаться той же дорогой. Но до этого надо еще дожить.

– Язык у тебя хорошо подвешен.