Состояние Квентина тоже улучшалось. Большую часть времени он спал, просыпаясь на короткие промежутки времени, он был еще слаб и не мог оставить свою койку. Еще долго горец не сможет вставать, не говоря уже о том, чтобы ходить. Он не помнил почти ничего из того, что произошло в Крэйке, и ничего о том, как Грайан исцелила его с помощью песни желаний. Бек рассказал ему об этом. Он сидел рядом с Квентином каждый день, все чаще замечая проблески знакомой улыбки на лице брата, с каждым посещением находя новые причины для воодушевления.

Бек также проводил время и с Грайан, разговаривая с ней и напевая, пытаясь найти способ добраться до нее, но терпел неудачу. Она вновь ушла в себя. Ничто из того, что он перепробовал, не трогало ее. То, что она очнулась однажды, было непостижимо, но то, что это может не повториться, сводило Бека с ума. Он не мог найти этому никакого объяснения, и неспособность раскрыть ее загадку угнетала его все больше.

Тем не менее, он продолжал свои попытки, отказываясь сдаться, уверенный в том, что ему каким–то образом удастся найти нужный подход и совершить прорыв. Бек верил Страннику, который предсказал, что однажды его сестра вернется к нему.

Бек украдкой проводил время с Руэ Меридиан, скрывшись от всего экипажа, погружаясь в слова и прикосновения, которые предназначались лишь им двоим. Она любила его так сильно, что всякий раз в конце свидания, когда надо было расставаться, Бек думал, что он не переживет этого. Он считал, что ему даровано такое счастье, о котором большинство мужчин могут только мечтать, и мысленно благодарил Руэ за это сотни раз на день. Она говорила ему, что он исцеляет ее, что он возвращает ее жизнь. Говорила, что отдалась на произвол судьбы, уйдя с головой в странствия и войны, отгородившись от всего на свете пределами текущего дня и конкретного дела. То, что Руэ Меридиан нашла спасение в Беке, удивляло ее. Она призналась, что вначале вовсе не думала о нем, что видела в нем всего лишь мальчика. Она считала важным то, что сначала он был ее другом, и что ее более глубокое чувство основывалось на дружбе.

Руэ сказала Беку, что он — ее символ надежды. Бек сказал ей, что она — чудо.

Они изливали свою страсть и изумление темными ночами, когда команда в основном спала, и если кто–нибудь и видел, чем они занимались, никто в этом не признавался. Может быть, те, кто подозревал о происходящем, находили для себя толику радости в тех чувствах, которые соединили Бека и Руэ, — утверждение жизни, которая оказалась сильнее несчастий. Возможно, в этом драгоценном единении двух израненных душ была надежда на исцеление.

Так проходили дни, и «Ярл Шаннара» летел, удаляясь от Паркасии и приближаясь к дому. Прожорливые морские птицы кружили над волнами, высматривая косяки рыбы, лоснящиеся спины морских гигантов показывались над водой. На Преккендорранском плоскогорье народы все еще сражались на равнине пяти миль в ширину и двадцати в длину. На трех островах создания старой магии дремали, убаюканные паутиной своих беспокойных снов и непробиваемыми тюремными стенами.

Но здесь, в небесах над Синим Разделом, тревоги и беды других были далекими как вчерашний день, а мир внизу был совершенно другим миром.

Но даже различные миры имеют обыкновение сталкиваться. На восьмой неделе путешествия, когда Четыре Земли были все еще очень далеко, легендарная удача Редден Альт Мера покинула его. Солнце ярко пылало в небе, и погода была прекрасной. Они держали курс на Мефитик, где надеялись с помощью Крылатых Всадников запастись свежей водой и поохотиться, оставив «Ярла Шаннару» в воздухе. Альт Мер стоял у руля, с ним вместе в дневную смену несли вахту Бритт Рилл — у радианных тяг левого борта, и Джетен Аменадес — на правом борту.