Хаяси-старший задумчиво качается в кресле, потом говорит:

— Ты не чистокровный японец. Для меня это не имеет никакого значения, но это именно что для меня. Обычно я здорово оглядываюсь на деликатность, но сейчас смягчить в разговоре с тобой значит соврать тебе. А врать я не хочу. Ты — хафу, Такидзиро-кун. Метис. Полукровка. Если бы баллотировался даже в муниципальные депутаты, при прочих равных… Ты понял. Извини, если задел, оскорбил или обидел.

— Нисколько не обидели.

— Точно?

— Пффф. Паттерны общественного мировоззрения формируете не вы, сэмпай. При всём уважении.

— Что, прости?

— Модели. Шаблоны. Клише общественного мнения.

— А-а-а.

— Насчёт чистокровного. Я с этой позиции тоже никогда не говорил — всегда упирал на профессионализм и компетенции при разборе наших полётов, точнее, заплывов. Пожалуй, вы будете первым, хотя именно к вам отношусь намного лучше, чем ко всем остальным, вместе взятым.

— Продолжай без паузы, пожалуйста.

— Какое-то количество лет назад в заливе Гонконга, в одной крайне интересной ситуации никого лучше третьесортного хафу не нашлось. Чистокровных японцев рядом не то чтобы не оказалось, были. Но они аккуратно попрятались в скорлупки личных шкурных интересов.

— Я немного не в курсе инцидента. Кое-что мне рассказали, но, боюсь, без особых подробностей. Можно ли немного деталей?

— Я шесть часов болтался на полуспущенном буе с простреленным плечом, спасая одну небольшую посылку.

— В том заливе?

— Да.

— Спас?

— Да. Доставил куда надо. К чистоте моей крови ни тогда, ни сразу после претензий не возникло.

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ (продолжение)

Один из верхних этажей небоскрёба. Рабочий кабинет акционера Хаяси Юто, очень редко используемый по назначению.

Хаяси Юто задумчиво барабанил пальцами по столу и наблюдал, как собеседник с наслаждением пьёт свой кофе без сахара:

— И что ты находишь в этой гадости! — не сдержался хозяин кабинета на каком-то этапе. — Чай же лучше.

— Дело вкуса, — вежливо пожал плечами парень. — К тому же, вашего чая я уже тоже попил, спасибо.

Да не такой и парень, поправил самого себя патриарх. Почти сорок лет. Есть места, где на пенсию выходят почти что в этом возрасте.

Такидзиро здорово удивил тем, что перечислил так называемых троих, раздирающих его самого изнутри, чуть ли не быстрее, чем Юто понял сам. Товарищ внучки действительно серьёзно разбирался в том, что он сам называет механизмами принятия решений.

— Раз ты выдал мне диагноз, с которым я не спорю, давай пойдём дальше. — Принимать решения учредитель планировал самостоятельно, но вот в оценке предпосылок в одиночку уже уверен не был. — Да. Первого человека, который выпустил Хоноку-тян в самостоятельное плавание несколько лет назад, можно не слушать. Да, он громко кричит, — шутки ради старик сделал вид, что прислушивается к себе. — Но это по большей части шум, лишённый конструктивной информации.

Светловолосый медленно кивнул, подтверждая согласие с тезисом.

— Второй человек. — Юто задумался. — Знаешь, ты прав дважды. Мне действительно хотелось бы оставить след в научно-технической революции — как и инженеру Уэки — и мои знания, которые диплом университета, безнадёжно устарели. Мне интересны эти ваши новые заморочки с искусственным интеллектом, но я действительно физически не успею бежать за прогрессом в своём возрасте. С собой надо быть до конца честным.

— Какой вы делаете вывод? — Решетников заинтересованным лицом был похож на профессионального психолога или психиатра, подталкивающего пациента или клиента в нужную сторону.