|
Накануне церемонии влетел к нам в магазин какой-то коротенький потный субъект, у которого - так и не сумею сказать - то ли воротничок испачкался о шею, то ли наоборот. Он вытащил из потертого пиджачишки толстый блокнот, надел на нос замусоленное пенсне и принялся расхаживать по комнатам с таким видом, что я просто встревожился. "Что это, черт побери, думаю, неужто кто-нибудь из полиции, или, может, судебный исполнитель описывает нашу движимость?" Дважды подходил я к нему, намереваясь как можно вежливее спросить, что ему угодно. В первый раз он буркнул: "Прошу не мешать мне", - а во второй раз бесцеремонно оттолкнул меня. Изумление мое возросло, когда я увидел, что некоторые из наших кланялись ему чрезвычайно любезно, потирая при этом руки, словно по меньшей мере он был директором банка, и давали ему все требуемые объяснения. "Ну, - сказал я себе, - не похоже, чтобы этот горемыка был из страхового общества, туда не принимают таких оборванцев..." Наконец Лисецкий шепнул мне, что господин этот-очень известный репортер и что он напишет про нас в газетах. У меня потеплело на сердце при мысли, что я, быть может, увижу в печати свою фамилию, которая доселе только однажды фигурировала в "Полицейской газете", когда я потерял сберегательную книжку. В тот же миг я заметил, что в этом человеке все было величественно: большая готова, большой блокнот, даже заплатка на левом сапоге отличалась необычайными размерами. А он все ходил да ходил по комнатам, надутый как индюк, и все писал да писал... Но вот он заговорил: - Не было ли у вас недавно какого-нибудь происшествия? Небольшого пожара, кражи, злоупотребления, скандала?.. - Боже упаси! - осмелился я заметить. - Жаль, - отвечал он. - Лучшей рекламой для магазина было бы, если бы, скажем, кто-нибудь здесь повесился. Я перепугался, услышав такое пожелание. - Ваша милость, - робко заметил я, кланяясь, - не соизволите ли выбрать себе какую-нибудь вещичку, так мы безо всяких отошлем на дом... - Взятка?.. - спросил он, взглянув на меня свысока, будто статуя Коперника. - Мы имеем обыкновение покупать то, что нам нравится, - прибавил он, - а подарков ни от кого не берем. Он надел посреди магазина свою засаленную шляпу и, сунув руки в карманы, вышел вон, как министр. Даже с другой стороны улицы была видна заплатка на его сапоге. Но возвращаюсь к церемонии освящения. Главное торжество, то есть обед, состоялось в большом зале Европейской гостиницы. Зал был убран цветами, столы составлены в форме огромной подковы, был заказан оркестр, и в шесть часов вечера собралось более полутораста человек. Кого-кого там только не было! Главным образом купцы и фабриканты из Варшавы, из провинции, из Москвы - да что! Даже из Вены и Парижа! Пожаловали также два графа, один князь и изрядное количество помещиков. |
