|
Однако же смекнул, что он прикинулся пьяным, чтобы меня одурачить. К полуночи зал был похож не то на мертвецкую, не то на больницу: то и дело приходилось кого-нибудь тащить в номер или на пролетку. Наконец я разыскал доктора Шумана, который был почти трезв, и увел его к себе - напоить чаем. Доктор Шуман - тоже иудей, но это необыкновенный человек. Он даже собирался креститься, оттого что влюбился в христианку, только она умерла, и он бросил эту затею. Говорят, он даже травился с горя, однако его спасли. Сейчас он никого не лечит и, имея порядочное состояние, занимается какими-то исследованиями не то людей, не то их волос. Сам он маленький, желтый, а взгляд у него такой проницательный, что трудно от него что-нибудь утаить. Со Стахом они давнишние друзья, и, я полагаю, он должен знать все его тайны. После этого шумного обеда я как-то весь растревожился и надеялся вызвать Шумана на откровенный разговор. Если он и сегодня ничего мне не расскажет о Стахе, то я, верно, никогда уже о нем ничего не узнаю. Когда мы пришли ко мне на квартиру и нам подали самовар, я заговорил: - Скажите мне, доктор, только чистосердечно: что вы думаете о Стахе? Он очень меня беспокоит. Я свидетель тому, что он уж год как пускается на всякие авантюры... То поездка в Болгарию, то новый магазин... торговое общество... экипаж. В характере его произошла странная перемена... - Никакой перемены я не вижу, - возразил Шуман. - Стах всегда был человеком действия, и если что-нибудь западет ему в голову или в сердце, он непременно это осуществляет. Решил он поступить в университет - и поступил, решил нажить состояние - и нажил. А если сейчас он задумал какую-то глупость, то опять-таки не отступится и сделает основательную глупость. Такой уж у него характер. - И в то же время, - заметил я, - в поведении его, по-моему, много противоречий... - Ничего удивительного, - прервал меня доктор. - В нем сочетаются два человека: романтик эпохи пятидесятых годов и позитивист семидесятых. То, что со стороны кажется противоречивым, на самом деле вполне последовательно. - А не впутался он в какую-нибудь новую историю? - спросил я. - Ничего не знаю, - сухо отвечал Шуман. Я замолчал и, подумав, снова спросил: - Что же с ним в конце концов будет? - Плохо будет, - сказал он, подняв брови и переплетая пальцы рук. - Такие люди, как он, либо все подчиняют себе, либо, наткнувшись на непреодолимое препятствие, разбивают себе башку. До сих пор ему везло, но... ведь нет человека, которому в жизненной лотерее доставались бы одни выигрыши... - Итак... - Итак, мы можем оказаться свидетелями трагедии, - закончил Шуман. Он допил стакан чаю с лимоном и пошел домой. |
