|
Когда я одна, лес меня пугает. Он перестает быть декорацией и становится чем-то непонятным и грозным. Птичьи голоса звучат дико, словно вдруг кто-то вскрикивает от боли или смеется надо мной, попавшей в это царство чудовищ... Каждое дерево кажется мне тогда живым существом, которое хочет схватить меня и задушить; каждая травка предательски опутывает мне ноги, чтобы уже не выпустить отсюда... А виной всему кузен Юлиан: это он толковал мне, будто природа создана вовсе не для того, чтобы служить человеку... По его теории, все это - живое и живет для себя... - Он прав, - тихо сказал Вокульский. - Как, и вы в это верите? Значит, по-вашему, лес не предназначен на пользу людям, а у него есть какие-то свои цели, как и у нас? - Я бывал в дремучих лесах, где редко ступала нога человека, а между тем растительность там богаче, чем здесь. - Ах, не говорите! Это умаляет ценность человека и противоречит священному писанию. Ведь бог дал людям землю, чтобы они селились на ней, а растения и животных создал им на пользу. - Короче говоря, вы полагаете, что природа должна служить людям, а люди - привилегированным, аристократическим классам? Нет, сударыня. И природа и люди живут для себя, а властвовать над ними вправе лишь те, кто сильней других и больше работает. Сила и труд - вот единственные привилегии в этом мире. Нередко поэтому тысячелетние деревья падают под ударами топора выскочек-колонистов, и никакого переворота это в природе не вызывает. Сила и труд, сударыня, а не титул и не происхождение... Панна Изабелла была раздражена. - Здесь, сударь, вы можете говорить мне все, что вам вздумается, здесь я всему поверю, потому что кругом я вижу только ваших союзников. - Неужели они никогда не станут и вашими союзниками? - Не знаю... возможно... Я так часто слышу теперь о них, что когда-нибудь, пожалуй, еще уверую в их могущество. Они вышли на полянку, вокруг которой сомкнулись холмы с наклонно растущими соснами. Панна Изабелла села на пень, а Вокульский опустился на траву неподалеку от нее. В этот момент на опушке показались Вонсовская и Старский. - Не хочешь ли, Белла, забрать у меня этого кавалера? - крикнула вдовушка. - Я протестую! - возразил Старский. - Панна Изабелла вполне довольна своим спутником, а я - моей спутницей... - Это правда, Белла? - Правда, правда! - закричал Старский. - Пусть будет правда... - повторила панна Изабелла, играя зонтиком и глядя в землю. Вонсовская и Старский поднялись на холм и исчезли из виду, панна Изабелла все нетерпеливее играла зонтиком, а у Вокульского кровь стучала в висках и гудела, как колокол. |
