|
И опять-таки я не знаю, что он там делал, знаю только, что заработал около семидесяти тысяч рублей... Такие прибыли превосходят мое понимание, но готов присягнуть, что дело, в котором участвовал Стах, наверняка было чистое. Через несколько дней после его возвращения является ко мне один солидный купец и говорит: - Милейший пан Жецкий, я не охотник мешаться в чужие дела, но, ради бога, предупредите вы пана Вокульского (только не от моего имени, а от своего), что этот его компаньон Сузин большой прохвост и, наверное, скоро вылетит в трубу... Предостерегите вы его - ведь жаль человека... Вокульский достоин сочуствия, хоть он и вступил на ложный путь. - Что вы называете ложным путем? - спрашиваю. - Ну, воля ваша, если человек ездит в Париж, покупает суда во время трений с Англией и тому подобное, то такой человек не отличается гражданскими доблестями. - Любезнейший, - говорю я, - чем же покупка судов хуже покупки, скажем, хмеля? Разве только тем, что приносит больший барыш? - Положим, пан Жецкий, - опять говорит он, - насчет этого рассуждать не стоит. Пусть бы кто другой так поступал, я бы словечка против не сказал, но Вокульский!.. Ведь обоим нам известно его прошлое, мне, может, даже лучше вашего известно, потому что покойник Гопфер не раз передавал мне через него заказы... - Позвольте, - говорю я купцу, - вы бросаете тень на Вокульского? - Нет, сударь мой, - отвечает он, - я только повторяю то, о чем весь город кричит. Вредить Вокульскому я отнюдь не собираюсь, особенно в вашем мнении, раз вы с ним дружите (и правильно делаете, потому что помните его еще с тех времен, когда он был не таким, как сейчас). Однако... признайте сами, человек этот наносит ущерб нашей промышленности... Я не берусь судить о его патриотизме, пан Жецкий, однако... скажу вам откровенно (я не стану кривить душой перед вами), что московские ситчики... вы понимаете? Я разозлился. Хоть я и был поручиком венгерской пехоты, однако никак не пойму: чем немецкие ситчики лучше московских? Но моего купца нельзя было переспорить. Он, каналья, так поднимал брови, так пожимал плечами, так разводил руками, что под конец я подумал: "Видно, он большой патриот, а я шалопай, хоть в те времена, когда он набивал карман рублями и империалами, я подставлял свой лоб под пули..." Конечно, я передал этот разговор Стаху. Он выслушал и отвечал: - Успокойся, мой милый. Те же люди, которые предостерегают меня, что Сузин прохвост, месяц назад писали Сузину, что я банкрот, мошенник и бывший бунтовщик. После беседы с этим почтенным купцом, фамилии которого я даже не хочу называть, по прочтении всех анонимных писем я решил записывать различные мнения, которые добрые люди высказывают о Вокульском. Вот пока первая порция: Стах плохой патриот, потому что он своими дешевыми ситцами испортил дела лодзинских фабрикантов. |
