|
Время от времени он останавливался и осматривал какую-нибудь вещь, тогда пес присаживался на полу и скреб задней лапой свои густые лохмы, а выставленные рядами куклы, маленькие, средние и большие, брюнетки и блондинки, глядели на них из шкафа мертвыми глазами. Заскрипела входная дверь, и показался Клейн, тщедушный приказчик с грустной улыбкой на посиневших губах. - Ну вот, я так и знал, что вы явитесь первым. Добрый день! - сказал пан Игнаций. - Павел! Гаси свет и открывай магазин. Слуга вбежал тяжелой рысью и завернул газ. Минуту спустя раздался скрежет засовов, лязг болтов, и в магазин вторгся день - единственный посетитель, который никогда не подводит купца. Жецкий уселся за конторку у окна, Клейн занял свое место возле фарфора. - Что, хозяин еще не возвращается, не получали вы письма? - спросил Клейн. - Я жду его в середине марта, самое позднее через месяц. - Если его не задержит новая война. - Стась... - начал Жецкий и тут же поправился: - Пан Вокульский пишет мне, что войны не будет. - Однако же ценные бумаги падают, а сегодня я читал, что английский флот вошел в Дарданеллы. - Это ничего не значит, войны не будет. Впрочем, - вздохнул пан Игнаций, - какое нам дело до войны, в которой не будет участвовать Бонапарт! - Ну, песенка Бонапартов спета. - В самом деле?.. - иронически усмехнулся пан Игнаций. - А ради кого же это Мак-Магон и Дюкро готовили переворот в январе?.. Поверьте мне, Клейн, бонапартизм - это могучая сила! - Есть еще сила побольше. - Какая? - вознегодовал пан Игнаций. - Уж не Гамбеттова ли республика? Или Бисмарк? - Социализм, - шепнул тщедушный приказчик, укрываясь за горкой фарфора. Пан Игнаций укрепил на носу пенсне и привстал с кресла, словно собираясь одним ударом сокрушить новую теорию, противоречившую его воззрениям, но намерению его помешал приход второго приказчика, с бородкой. - А, мое почтение, пан Лисецкий! - обратился он к вновь прибывшему. - Холодно сегодня, не правда ли? Который это час на улице? А то мои часы, кажется, спешат. Ведь еще нет четверти девятого? - Ах, как остроумно!.. Ваши часы всегда спешат по утрам и отстают вечером, - едко возразил Лисецкий, вытирая заиндевевшие усы. - Держу пари, что вы вчера играли в преферанс. - Само собою. А вы как думаете - круглые сутки развлекать меня видом вашей галантереи и ваших седых волос? - Ну, сударь мой, я уж предпочитаю проседь, нежели плешь, - обиделся пан Игнаций. - Остроумно!.. - прошипел Лисецкий. - Моя плешь, если кто ее и разглядит, - плод печальной наследственности, а вот ваша седина и брюзгливый характер - плоды преклонного возраста, который я готов, конечно, всячески уважать. |
