|
." Меня словно бес толкнул, я и брякни ему: "Видел, ваша милость, пошла в кусты с паном Старским. Видно, у него денег-то не хватает на девок, так принялся за барынек!.." А он как глянет на меня, даром что барон... Венгелек украдкой вытер глаза. - Вот какая моя жизнь, ваша милость. Жил я себе спокойно, пока не увидел ее соблазнителя; а теперь, кого ни встречу, все мне думается, может и этот мне родня... А от жены, хоть я ей ни слова не говорю, меня так и воротит... так и воротит, ну словно что стоит между нами. Даже поцеловать ее, как бывало, не могу. И кабы не дал я обета перед алтарем, давно бы все бросил и ушел бы куда глаза глядят... А все через мою к ней слабость. Сами посудите: не люби я ее, так мне что?.. Хозяйка она домовитая, и стряпать и шить мастерица, сама смирная, ее и не слышно в доме. Заводила бы себе дружков любезных на здоровье. Да ведь я ее любил, оттого мне и горько, оттого и злоблюсь на нее так, что все внутри у меня горит... Венгелек дрожал от гнева. - Вначале, как мы поженились, ваша милость, я все ждал: вот пойдут дети... А теперь меня страх берет: а ну как вместо своего увижу я прижитого невесть с кем? Уж известное дело: стоит легавой суке хоть раз ощениться от дворового пса, так потом подавай ей хоть самых распородистых, все равно в щенках скажется кровь дворняги - видать, оттого, что на него заглядывалась... - Мне надо уходить, - внезапно перебил его Вокульский. - До свиданья... А перед отъездом зайди ко мне, хорошо?.. Венгелек простился с ним очень сердечно, а в передней сказал лакею: - Точит что-то вашего барина, точит... сперва-то я думал, он здоров, хоть и осунулся, а видно, и впрямь неладно с ним... Храни вас господь бог... - Говорил я тебе, не лезь к барину и лишнего не болтай, - мрачно ответил лакей, выпроваживая Венгелека за дверь. Оставшись один, Вокульский впал в глубокое раздумье. - Они стояли против моего камня и смеялись! - бормотал он. - Даже камень ему надо было осквернить, ни в чем не повинный камень! На мгновение ему показалось, что он нашел наконец новую цель в жизни, и остается только выбрать, что лучше: пристрелить Старского, как собаку, предварительно прочитав ему список его жертв, или, может быть, оставить его в живых, доведя до крайней степени нищеты и унижения? Но, остыв, он рассудил, что было бы ребячеством и даже пошлостью лишаться состояния, работы и душевного покоя ради мести такому ничтожеству. "Лучше уж заняться истреблением полевых мышей или тараканов, потому что это подлинный бич, а Старский... черт его знает, что он такое!.. Да и немыслимо, чтобы такой ограниченный человек мог быть единственной причиной стольких несчастий. |
