-  И зовут вас не Алексеем Григорьевичем?

    Теперь уже не он, а я совсем ничего не понимал. Ладно, похожая внешность, даже совпадение имени и отчества, но еще и фамилия…

    -  Меня зовут Алексеем Григорьевичем, - как эхо повторил я за ним, - Крыловым. Но вас я не помню и Марью Ивановну тоже, простите, не помню, и вообще… Может быть, я все забыл после ранения, - попытался я придумать хотя бы для него, правдоподобное объяснение своего беспамятства. - Меня недавно ранило, рядом взорвалась бомба. Так вы говорите, мы хорошо знакомы?

    -  Хорошо? Да мы, голубчик, отменно знакомы, вы даже не представляете, как мы хорошо знакомы!

    -  Правда?

    -  Чистая, святая правда! Вы, можно сказать, наш любимый друг и благодетель!

    -  Благодетель? - опять повторил я за ним. - Это, в каком же смысле?

    -  Вы Марью Ивановну с того света, можно сказать, вернули, и вам я обязан тем, что на земле живу!

    Это оказалось для меня слишком круто. Конечно, приятно, быть «благодетелем», но не до такой же степени!

    -  И зовут вас?

    -  Николаем Николаевичем Урусовым, - четко выговаривая слога, как будто говорил с ребенком или глухим, сказал он, - теперь вспомнили?

    Я отрицательно покачал головой.

    -  Простите, ничего не помню.

    -  Знаете что, голубчик, я вас теперь непременно к себе отвезу. Вам в таком состоянии ни в какую Калугу ехать нельзя, поживете у нас, оправитесь, тогда и езжайте куда пожелаете!

    -  Ну, если только представиться Марье Ивановне, - сказал я, - если вас мое присутствие не затруднит…

    -  Михеев, - крикнул Урусов лакею на запятках, - помоги барину сесть в карету!

    -  Слушаюсь, ваше сиятельство! - гаркнул тот.

    Михеев, мордатый парень с морозным румянцем во всю щеку, лихо соскочил с задка кареты и помог мне снять мушкетон и со спины солдатский ранец. Николай Николаевич подставил под локоть руку и почти насильно впихнул в карету.

    Я, впрочем, не сопротивлялся. Делать мне в Калуге было совершенно нечего, к тому же очень заинтересовал двойник и полный тезка. Вариантов кто он такой и откуда мог взяться, было несколько, один другого фантастичнее и с этим стоило разобраться. Не каждый день можно встретить такой феномен.

    Урусов между тем, сел в экипаж, лакей захлопнул за ним дверцу и тот тотчас же тронулся. Карета была довольно вместительная, с двумя мягкими диванами друг против друга. Мы с Николаем Николаевичем оказались лицом к лицу. Было ему по виду, лет пятьдесят, возраст в это время вполне почтенный, но держался он бодро, был оживлен и никак не походил на старика. Мое «плачевное» состояние и потеря памяти, его огорчали, но он старался не подать вида, что считает меня «не в себе», однако от вопроса о Наполеоне не удержался.

    -  Вы действительно видели этого изверга? - спросил он, едва мы расположились в карете.

    -  Видел, - подтвердил я. - Правда, мельком.

    -  Как же вы так сподобились? - с непонятной завистью спросил он.

    -  Совершенно случайно, и безо всякого труда, - ответил я. - Сержант, с которым мы вас отбили у мародеров, оказался знакомым пасынка Наполеона принца Богарне. Когда мы с принцем столкнулись на дороге, он рассказал как я его лечил от пулевого ранения. Богарне этим заинтересовался, и приказал привести меня к себе в штаб.