|
Тот же продолжал мычать и тыкать в меня пальцем. - Кто вы, и что вам здесь нужно? - дрожащим голосом спросила княгиня. Она повзрослела, располнела, лицо приобрело женскую мягкость, но прежние милые черты узнавались без труда. - Анна Сергеевна, ради Бога, не пугайтесь, - попросил я, - это Герасим меня привел без доклада. Вы, наверное, помните меня, я Крылов… - Господи! Не может быть! Крылов! - воскликнула она, и я понял, что сейчас мне достанется новая порция объятий. - Голубчик, если бы вы знали, как вы вовремя! - Ну, полно, полно, княгиня, что вы, - бормотал я, освобождаясь от ее ароматного тела. Наконец Анна Сергеевна заметила, как легко одета, отпустила меня и, даже, немного смутилась. - Ах, что это я, голубчик, Алексей Григорьевич, подождите меня в гостиной, я сейчас оденусь и выйду. Мы с Герасимом пошли в гостиную, а штат камеристок приступил к ее туалету. Княгиня одевалась очень долго, и все это время ее фаворит меня развлекал, как только мог. Общаться с человеком, который хочет что-то сказать, но не может этого сделать, не самое приятное занятие. Впрочем, кое-что было понятно и без слов. Немой вспоминал, как первый раз я отвез их на реку, и никак не мог дождаться, когда они насладятся друг другом. Он показывал мимикой и жестами, как я изнывал от скуки, и безуспешно пытался прервать их бесконечные ласки. Когда, наконец, появилась Анна Сергеевна, мы уже с ним выпили полбутылки водки, и от этого, встреча стала еще теплее. Как обычно, посыпались неконкретные вопросы, на которые последовали неопределенные ответы. Потом вдова рассказала о своих чудесных детях, вспомнила Алю, которой когда-то подарила свои платья и серьги. Оказалось, что они иногда встречаются и вполне ладят. На вельможную даму, заслужившую прозвище «матушки Екатерины», Анна Сергеевна нисколько не походила, была, со мной, как и прежде, мила, добродушна и болтлива. - А я ведь к вам не просто так, пришел, а с просьбой, - наконец смог я вставить слово в ее живописующий рассказ о местной жизни. - Для вас я сделаю все что угодно, - улыбнулась она. - Боюсь, что ее выполнение будет зависеть не только от вас. У меня вопрос весьма сложный и деликатный, - не без лукавства, сказал я, пытаясь зацепить ее гордость. - Что же это может быть? - искренне удивилась она. - Надеюсь, вы не участвовали в заговоре против правительства? - Нет, моя просьба много проще. Вчера вечером арестовали мою знакомую крестьянку и посадили в городскую тюрьму, мне бы очень хотелось ее освободить. - И вы беспокоитесь из-за такого пустяка? - засмеялась она. - Надеюсь, она не красивее меня? А то я знаю, что у вас просто тяга к крестьянским девушкам! - Что вы, Анна Сергеевна, разве на свете есть такие красавицы как вы?! Нет, моя крестьянка не девушка, а старуха. Попадья из ее села придумала, что она колдунья. А это глупость и навет, хотя она и хорошая знахарка. - Так вот вы о чем! Я вчера что-то об этом слышала. Говорите, попадья наябедничала? - Именно, из зависти, что моя старуха лучше ее лечит. - Бог с ней с попадьей, я сейчас напишу записку становому приставу, и он вашу протеже выпустит. Но, у меня к вам тоже есть просьба. Голубчик, не в службу а в дружбу, помогите моей приятельнице. Так бедняжка тяжело заболела, того и гляди, Богу душу отдаст. Здешние доктора в таких болезнях мало что смыслят, послали за хорошим доктором в Москву, но когда она приедет! Это совсем близко отсюда, всего верст двадцать… Мне уже стало понятно, о ком она говорит, но я ждал подтверждения. |
