В роскошно отделанном вестибюле, который князь Урусов из патриотизма назвал «большими сенями», в глубоком кресле сидел худощавый человек средних лет с узкой и длинной лысиной, перечерчивающей пополам его большой не по фигуре череп. Лысины у мужчин в эту эпоху были большой редкостью, как и очки, косо сидящие у него на кончике носа.

    -  Вы, Фабиан Вильгельмович, управляющий? - спросил я, останавливаясь перед ним. - Князь сказал, что вы хотите со мной переговорить.

    Управляющий встал и почтительно поклонился. Мне он понравился серьезным выражением лица и прямым, твердым взглядом. В нем сразу был виден деловой, честный немец. Мы с разной степени интереса рассматривали друг друга и кончили тем, что оба улыбнулись.

    -  О да, я действительно имею большое желание говорить с вами, господин Крылофф, - сказал он, хорошо выговаривая слова, но не совсем правильно по-русски строя фразу, что сразу выдало в нем иностранца. - Изволите присесть? - указал он на стоящее рядом кресло.

    -  Изволю, - вздохнул я. - Что там еще за лошадь с козлом, о которых мне сказал Николай Николаевич?

    -  О, вы уже изволите знать это обстоятельство? Я хотел вас просить распорядится вашим имуществом.

    -  Это не мое имущество, лошадь принадлежит моему возчику, я его подрядил отвезти меня в Калугу, а о козле я вообще ничего не знаю, откуда он взялся? - объяснил я немцу.

    Фабиан Вильгельмович слушая, понимающе кивал головой, и когда я замолчал, объяснил:

    -  Господин Крылофф, я весьма почитаю, его светлость князя и знаю, как он вас уважает, потому простите за то неудовольствие, которое я вам имею причинить. Уверяю вас, я не верю ни в какие суеверия, но прошу вас понимать меня правильно. Вы говорите тому мужику, что если она от вас убежит, ты вы сделаете ее козлом, - управляющий так разволновался, что перепутал родовые окончания. - Мужик убегает, бросая, как вы сказали, свой лошадь. Я этому имею честь верить. Однако откуда вдруг взялся незнакомый козел? Вы имеете мне это объяснить?

    -  Я не имею этого вам объяснить! Тьфу, ты черт, просите, запутался. Я не могу вам этого объяснить, уважаемый Фабиан Вильгельмович! Поверьте мне на слово, я никакой не колдун и ничего не знаю ни о каком козле. Это все какое-то недоразумение!

    Управляющий выслушал мою сбивчивую тираду, отвел взгляд и вновь спросил:

    -  Значит, вы не обещали превратить мужика в козел? Это придумал Филимон?

    -  Обещал, но в шутку! Я не умею превращать людей в животных, и никто на свете не умеет! Вы же разумный человек и сами сказали, что не верите в суеверия!

    -  Я правильно понимаю, это не вы превратили мужика в козел-а? - кажется, наконец, понял немец.

    -  Конечно, не превращал! - обрадовался я. - Да и когда бы я это сделал, мы все это время были с княжной Марьей, а того мужика я и в глаза не видел!

    Управляющий внимательно меня выслушал и совершенно серьезно спросил:

    -  Тогда вы знаете и можете сказать, кто это сделал?

    В этот момент, я впервые в жизни пожалел наших политиков и дипломатов, работающих с европейскими и американскими коллегами. От такой непробиваемой, добросовестной тупости, можно запросто рехнуться. Говорят, что после общения с прокурором Гаагского трибунала с красивым именем Карла дель Понте, один из подследственных наложил на себя руки, а экс президент Югославии Милошевич умер от инфаркта, и еще несколько бывших сербских руководителей прячутся от нее в горах. Думаю, те, кто видел умное, интеллигентное лицо прокурора дель Понте, вполне их поймут.