— Шестеро.

Шестеро? Видимо, Роберту Мак-Куэйду совсем нечем было заняться в свободное время.

Мальчик берет стоящий в углу черный скейтборд и сообщает:

— Я буду у Уолтера по соседству.

— Хорошо. Рэймонд, не забудь надеть шлем.

Паренек издает стон.

— Я выгляжу в нем как придурок.

— Думаешь, разбив череп об асфальт и лежа в коме, ты будешь выглядеть как супермен?

По всей видимости, острый язык Рори передался с генами.

— Нет, — ноет Рэймонд. — Просто… — Поворачивается ко мне: — Вы мужчина, вы же понимаете, что я имею в виду. Объясните ей.

— Да, — Челси скрещивает руки на груди, — объясните мне, как наличие пениса избавляет от действия гравитации.

— О боже! — шипит Рэймонд, чьи уши и щеки заливает жаркий румянец. — Не говори так.

— Что? — переводит взгляд с племянника на меня. — Что я такого сказала?

Пожимаю плечами, так как вообще не в теме.

— Пенис? — предполагает язвочка.

Рэймонд тут же краснеет еще больше, как первоклассный помидор.

— Господи! Это так унизительно! — хватает свой скейтборд и убегает.

— Рэймонд, шлем! — напоминает Челси. — Иначе сегодня вечером этот скейтборд будет жариться в камине!

Глядя на меня с улыбкой, вздыхает:

— Это одна из моих маленьких радостей, помогающих прожить день.

Еле сдерживаю смех. Челси не только горячая, но и… юморная.

Она возвращается к плите и снимает с нее гигантскую кастрюлю. Быстро забираю махину из девичьих рук.

— Держу.

— Спасибо! — Челси показывает на керамическую супницу на столешнице, и я осторожно переливаю в нее горячий бульон с белыми кусочками и зелеными полосками. Мы стоим в нескольких сантиметрах друг от друга, и эти невероятные кристально-голубые глаза пристально и не отрываясь всматриваются в мои.

— Итак… как вы познакомились с моим племянником, мистер Бекер?

Отвечаю прямо и без колебаний, как если бы срывал пластырь с самого волосатого места.

— Он украл у меня кошелек, Челси. Прямо на улице. Врезался в меня, засунул руку в карман и был таков.

Челси закрывает глаза и опускает плечи.

— Ох… — потирает лоб, потом поднимает подбородок и смотрит на меня. — Мне очень, очень жаль.

Отмахиваюсь.

— Все в порядке.

Ее голос звучит тише с оттенком печали.

— Он тяжело перенес все это. Я имею в виду, все они, конечно, но Рори, он просто…

— Злится, — заканчиваю за Челси.

Она кивает и отвечает тихо, с болью в голосе:

— Да, злится. Особенно на меня. Будто… винит. Потому что я жива, а они нет.

— Сколько вам лет? Если вас не смущает мой вопрос.

— Двадцать шесть.

— Вам кто — нибудь помогает? Родители? Друзья?

Челси отрицательно качает головой, и в этот момент входит Розалин.

— Мои родители умерли несколько лет назад.