Людмила Афанасьевна Шмель топала ногами, сверкала глазами и кричала так громко, что даже на третьем этаже школы было слышно каждое слово. Элеонора Аркадьевна тоже не молчала, её противный голос гремел на весь коридор, пробиваясь сквозь кирпичные стены.

— Я, Ларин, поверила тебе, думала, ты стал на путь исправления и мы будем учиться дальше.

Пётр Ларин ничего не говорил, он стоял опустив голову, и мысли его были далеко. Они вертелись в голове так быстро, как белка в колесе. И как ни пыталась Людмила Афанасьевна прочесть их, ей это не удавалось.

— О чём ты всё время думаешь? — наконец обессилев, прошипела она.

Ларин пожал плечами:

— Я думаю, как исправиться в ближайшее время.

Директриса не ожидала такого ответа. Она предполагала, что мальчишка начнёт огрызаться, будет грубить ей, а он вдруг повёл себя неожиданно.

— Ты хочешь сказать, Ларин Пётр, что я могу тебе поверить?

— Можете, Людмила Афанасьевна! Больше подобного не повторится. Я стану самым лучшим учеником школы, вот увидите! Я во всём буду слушаться вас, Изольду Германовну и Элеонору Аркадьевну. И вообще, всех-всех стану слушаться, вы меня не узнаете. Со мной произошло что-то невероятное.

— А теперь скажи, зачем ты туда пошёл, да ещё и Туманову потащил с собой?

— Интересно. Хотел проверить себя.

— И что, проверил? — сверкнув тёмными стёклами очков, спросила Элеонора Аркадьевна.

— Проверил. Только вот знаете, эти молнии и гром так меня напугали…

Элеонора захихикала. Это она посылала молнии и громы.

Ларин повернулся к ней:

— А вы меня научите метать молнии и греметь, как гром? — Ларин посмотрел на учительницу так преданно и заискивающе, что даже у злобной ведьмы дрогнуло сердце.

«Какой хороший мальчик», — подумала она.

— Конечно, научу. Но пока тебе ещё рано этим заниматься. Ты должен научиться накапливать не только положительную энергию, но и отрицательную. Соединяя две эти энергии, ты сможешь делать молнии, а также сможешь вызывать раскаты грома.

— Вот здорово! — подняв глаза к потолку, промолвил Ларин. — А Туманова здесь ни при чём. Это я во всём виноват, я её потащил за собой.

— Зачем? — спросила Людмила Афанасьевна Шмель, с интересом разглядывая мальчишку.

— Ну, одному, во-первых, скучновато. Вдвоём как-никак веселее. А во-вторых, мне просто хотелось… — Ларин покраснел.

— Тебе хотелось перед ней похвастаться? — училки переглянулись и обменялись понимающими улыбками.

— Ну да… — признался мальчик.

— Это хорошо, — директриса сменила гнев на милость. — Ты, наверное, устал?

— Есть немного.

Элеонора Аркадьевна подошла к Ларину вплотную:

— А скажи-ка, Пётр, тебе было страшно от моих молний?

Ларин кивнул.

— Ладно, иди. На первый раз мы тебе прощаем твою глупую выходку, но в следующий раз пощады не жди, будешь наказан так, как ещё никого и никогда в этой школе не наказывали.

Ларин состроил такое преданное лицо, что две ведьмы чуть не прослезились от умиления.

Когда он вышел за дверь, Элеонора прошептала:

— По-моему, теперь он будет наш.

— И мне так кажется.

Туманова ждала в коридоре.

— Ничего не бойся, — прошептал Ларин, — говори, что это я тебя подбил. Так надо. Помнишь, ты говорила мне про «правильный обман».

Туманова кивнула и вошла в директорский кабинет.