— Клёво! — сказал Шубин, вскакивая с кровати.

Артём потёр ладони, быстро сжимая и разжимая пальцы. Несколько раз крутанулся на месте.

— Ну ты и молодец! До такого даже я не додумался!

— А мне само собой в голову пришло. Я, как увидел, что они по парку носятся, сразу и придумал.

— Положи её на кровать и постарайся разбудить. Только смотри, чтобы мы с тобой синхронно сработали.

— Постараюсь.

Ларин бережно положил белочку на подушку Шубина. Тот стал смотреть на зверюшку, держа над ней ладони. Его губы шевелились, лоб наморщился.

— Я готов, — прошептал Ларин.

— Ия готов. Запускай!

Белка открыла глаза, блеснула двумя чёрными бусинками и исчезла. На белой наволочке остались только два рыжих волоска.

— А теперь рассказывай, что там происходит.

Ларин смотрел на стену так, словно смотрел телевизор.

— Рассказывай, что видишь? — толкнул его в плечо Артём.

— Образцово-показательные выступления заслуженной артистки Фабрики Волшебства белки обыкновенной начались. Сейчас она раскачивает люстру. Сегодня и только сегодня последняя гастроль. Ой! — воскликнул Ларин, — жаль, Артём, что ты этого не видишь. Шторы на окне уже порваны, сейчас, кажется… — Ларин закрыл голову руками, — карниз падает. Знаешь, она ещё и вазу зацепила. Ваза вдребезги. А сейчас тихо. Артём, она уже на столе. Ой, там бумаги по кабинету летают. Белка испугалась, она на книжном шкафу. А сейчас, по-моему, концерт на виолончели без оркестра. Виолончель упала. Белка, знаешь, отличная музыкантша, и, по-моему, одна струна уже лопнула. Так, так… Она перебралась на второе окно. Ух ты! На шторе такая дыра.

— Дальше, дальше! Не останавливайся, говори!

— Куда-то спряталась. Я её не вижу. Кажется, я понял, где она, — на книжных полках. Книги начали падать. Представляешь, Артём, такая маленькая, а столько силы! Даже по стене бегает, вот никогда не подумал бы!

Директриса Людмила Афанасьевна Шмель шла к своему кабинету. Справа от неё цокала высокими каблуками Изольда Германовна, слева мягко ступал рифлеными подошвами кроссовок Спартак Кимович. Лицо директрисы было надменным. Дети, иногда попадавшиеся на пути этой троицы, прижимались к стенам, здоровались. Директриса отвечала кивком головы. Она была явно поглощена какой-то важной мыслью.

Изольда Германовна и Спартак Кимович попеременно шептали то в правое, то в левое ухо директрисы. Ключ мягко вошёл в замок, щёлкнул. И этот щелчок привёл затихшую на столе белку в неистовство. Она перепугалась. Когда дверь открылась, директриса сделала шаг, а перепуганная белка вскочила ей на голову, раздирая острыми коготками аккуратно уложенные, свежевыкрашенные, зафиксированные лаком волосы. Директриса завизжала так, что бесстрашного самурая Спартака Кимовича отбросило в сторону. Он тут же сделал характерный жест, закрывая голову руками.

Изольда Германовна быстро захлопнула дверь, оказавшись в коридоре в безопасности.

— Ух! — выдохнула учительница иностранных языков, моргая холодными глазами.

А в кабинете, не понимая, что происходит, верещала директриса.

Оттолкнувшись от затылка директрисы, белка прыгнула на штору. Заколкавиолончель, сделав несколько оборотов в воздухе, упала на пол и раскололась. Белка сиганула в форточку. Директриса сидела на полу, преподаватель физкультуры стоял под окном в боевой позе, готовый к смертельному бою с неизвестным противником.

— Как она здесь оказалась? — крикнула директриса, когда Изольда Германовна заглянула в кабинет.

Преподаватель физкультуры, сдерживая улыбку, показал пальцем на открытую форточку, а затем произнёс:

— Холодно в парке, вот она в тёплое помещение и забралась.