|
А потом пришла Королева и обложила их данью. Очень ей почему-то золото нравится, нашей Королеве. Дань всё росла и росла — из года в год, из месяца в месяц. Отдавать было трудно, а не отдавать — нельзя, потому что с морской гвардией не очень-то поспоришь. Ну они и вкалывали день и ночь. Весь остров изрыли своими штольнями, опустились ниже уровня моря. Был остров, а стал сыр с дырочками. Одна оболочка от него осталась, а потом и та рухнула, обвалилась, и осталась на месте острова Рудного одна только вода. Ну а гномам, которые не потонули, куда деваться? Собрали они обломки, что поверху плавали, сколотили кое-как корабли да и ударились с горя в разбой.
— Ничего себе, — сказал Пётр. — А почему они на нас напали? Ведь «Каракатица» сейчас выглядит точь-в-точь как гвардейский корабль! — А им это безразлично, — сказал боцман. — Морские пиявки никого не боятся. Тем более что гвардейские корабли сами железные, а внутри золотом набиты — какой до половины, а некоторые так и доверху. А для гномов железо и золото — самые разлюбезные вещи. Вот они захватят гвардейскую лохань, за железо подержатся, золотишком побренчат да и утопят всё это к дьяволу, чтоб, значит, Королеве не досталось. Очень она их за это не любит. Ну а они, понятное дело, — её… — А медь? — вмешался в их беседу Свисток, осторожно подползая по фальшборту. — С медью они что делают? Металл-то полезный! — Тоже топят, если попадётся, — равнодушно сказал боцман. — Смотри, смотри, они уже рядом! — Ой-ёй-ёй, — сказал Свисток, увидев вблизи корабль морских пиявок, и живо юркнул к Петру в карман. — Эй, Ларин Пётр! — зычно прокричал с мостика капитан. — Снимай своё заклинание! Нам от них не уйти, а я не желаю драться в обличье железного болвана! — Слышал? — сказал Пётр, обращаясь к своему карману. Свисток не ответил и не вылез наружу, но над кораблём пронеслась короткая переливчатая трель. Магическая пелена спала с «Каракатицы», и краски наступающего дня засверкали вокруг в полную силу. Пётр даже зажмурился, и тут ещё один булыжник, который капитан Раймонд то ли не заметил, то ли не успел вовремя отклонить, ударил «Каракатицу» в правый борт. Раздался ужасный треск и грохот, и последнее, что услышал Пётр перед тем, как упасть в воду, был вопль капитана Раймонда: «Ад и дьяволы!» Синяя океанская вода с негромким плеском расступилась, приняв в себя летящего вверх тормашками, ничего не соображающего и не успевшего даже толком испугаться Петра. Он погрузился в неё с головой. Вода была голубовато-прозрачная, чистая, как слеза, и тёплая, как парное молоко. Пётр отчаянно заработал руками и ногами и пробкой выскочил на поверхность. Пока он отфыркивался, отплёвывался и тряс головой, «Каракатица» уже была далеко. Отыскав её взглядом, Пётр увидел, как корабль морских пиявок подошёл к судну капитана Раймонда вплотную. В воздух взвились крепкие верёвки, к концам которых были привязаны острые стальные крючья. Эти крючья со стуком впились в борт «Каракатицы», и свирепые морские гномы принялись дружно тянуть верёвки, подтаскивая свою уродливую лохань поближе к «Каракатице». При этом оба судна продолжали нестись во весь опор и превратились в крошечную чёрную точку даже раньше, чем гномы пошли на абордаж. Прошла ещё пара секунд, и чёрная точка исчезла, скрывшись за горизонтом. Пётр остался один. Он огляделся. Второго корабля морских пиявок тоже не было видно — он то ли утонул, то ли малым ходом удалился в другую сторону, чтобы заделать чудовищную дыру в днище, пробитую выпавшим из катапульты камнем. Вокруг Петра, покачиваясь, плавали обломки выкрашенных в голубой цвет досок, но все они были слишком малы, чтобы выдержать его вес. |
