-  Не ходи туда! Только раб мстит сразу, а трус никогда!

    Видга снова ударил его - так, что потемнело в глазах. Скегги повторил, слабея:

    -  Только раб мстит сразу, а трус никогда…

    Гисли лежал лицом вверх, и его глаза были раскрыты. В горле торчала стрела. Ладонь по-прежнему стискивала меч. А дух уже шагал к воротам Вальхаллы, чтобы подождать перед ними вождя и вместе с ним войти в обитель Богов. И видел с небесных гор, что долго ждать не придется.

    По лицу сына Ворона текла кровь. Она заливала глаза, и не было времени смахнуть ее рукавом. Халльгрим рубился молча и от этого выглядел еще страшнее, чем был. Хотя куда уж страшнее: Виглафссон!

    Еще трое попали под его меч и умерли, даже не простонав. Наверное, дух Гисли теперь сражался с ними на небесной дороге, веселя могучего Бога войны.

    Новый противник метнул в Халльгрима нож. Бросок был искусный, сын Ворона еле успел повернуться на пятках. Лезвие вспороло куртку, обожгло бок. Новая рана - которая по счету? Он не знал. Только то, что не было здесь бойца, способного уложить его смертельным ударом. Его измотают раны, но это будет потом. Еще нескоро…

    У того, бросившего нож, висел на руке красиво разрисованный щит.

    Халльгрим обманул парня, заставив прикрыть голову, и ударил по ногам. Тяжелый меч вошел в тело, и парня словно бы переломило пополам. Халльгрим близко увидел молодое лицо и то, как разом схлынула с него вся краска. Увидел рот, открывшийся сперва беззвучно. Воин выронил щит, судорожно стиснул руками бедро, начал медленно падать - и тут-то закричал от боли, какой его крепкое тело не ведало отродясь.

    Добить бы его - но не было времени. Нападали и справа, и слева, и спереди. Перепрыгивали через корчившееся тело. Халльгрим отгонял их страшными и спокойными ударами, не давая, оттащить себя от Гудреда, тяжело дышавшего за спиной. Он не ошибся, взяв с собой Олавссона. И Гисли. Добрая свита - не стыдно будет предстать с ними перед Отцом Побед.

    Несколько раз, расшвыряв нападавших, Халльгрим улучал мгновение посмотрел на фиорд. Все-таки надежда живет до последнего, чуть ли не дольше самого человека. Не случится ли чуда, не явится ли из-за мыса черный корабль под полосатым парусом, спешащий на помощь?.. Но нет, видно, этого не было суждено.

    Только далеко-далеко, в ущельях каменных гор, клубились, ползли через заснеженные перевалы, падали в чашу фиорда тяжелые штормовые облака.

    А потом Гудред охнул и привалился к его спине, оседая на землю, и Халльгрим понял, что остался один.

    Скегги сидел под деревом, размазывая по щекам кровь. Видга стоял рядом и, дрожа, смотрел на ворота, за которыми продолжались крики и шум. Просто смотрел, и такая мука была на его лице, что собственные болячки казались Скегги безделицей. И ведь он все-таки удержал сына вождя… спас ему жизнь. Видгу убили бы еще перед воротами, и теперь это было ясно обоим. Невелика плата - разбитый нос.

    -  Видга, - сказал Скегги тихо. - Беги домой. Ты добежишь. Ты сильный…

    Видга даже вздрогнул.

    -  Что?

    Он не оторвал глаз от забора. Скегги упрямо продолжал:

    -  Ты скажешь Эрлингу, и он пошлет корабль. Тогда ты отомстишь за отца.

    Заморыш говорил дело. На носу черного корабля, с мечом в руках, и пусть Рунольв прощается со своей рыжей бородой и с головой заодно! А за забором еще длилась борьба.

    -  А ты? - спросил Видга хрипло.

    Скегги отозвался:

    -  Они же не знают, что мы здесь.