– Что ж, поступай как тебе кажется лучше, – проговорила Харамис, обнимая его. – Прощайте же, стариннейший и любимейший из всех моих друзей!

– Прощайте, принцесса, – Узун отвернулся к огню и закрыл лицо руками.

Харамис медленно поднималась по лестнице к балкону, на который всегда садились ламмергейеры. Файолон уже ждал там, держа в руках один из особых спальных мешков, которые Харамис использовала, чтобы посылать вестников‑ниссомов в долины.

– Я тут подумал, что на обратном пути Майкайлу стоило бы положить в такой мешок, – объяснил он.

– Толковая мысль, – согласилась Харамис.

– Да‑а‑а, – раздался откуда‑то сверху, из темноты, голос.

Харамис с удивлением посмотрела наверх и поняла, что Файолон абсолютно прав. На белом фоне – таком, как снег или ее собственная башня, – эта огромная птица совершенно невидима, за исключением разве что розовых глаз.

– Значит, ты и есть Красный Глаз, – произнесла она.

Птица быстро кивнула в знак согласия.

– Благодарю тебя за помощь.

Сама она уже не могла расслышать ответ ламмергейера, но Файолон повторил для нее его слова:

– «Я очень рад помочь вам. Майкайла – настоящий друг».

Ламмергейер спустился ниже, до уровня поверхности балкона, и вытянул вперед крыло.

Файолон помог Харамис взгромоздиться на спину птицы, затем забрался туда сам. Ламмергейер взмахнул крыльями и плавно поднялся в ночное небо.

Весь перелет показался Харамис почти мгновенным; вот они уже приземляются, скалистая поверхность внизу делается все ближе и ближе… Тут громадная птица резко свернула влево и залетела во внушительных размеров пещеру. Расположенные у входа колонны, показавшиеся сперва гигантскими сосульками, стояли друг от друга так далеко, что Красный Глаз пролетел между ними совершенно свободно. Внутри, почти у самого входа, Харамис разглядела небольшую фигурку, сидящую на меховом коврике, скрестив ноги.

– Красный Глаз, что ты здесь делаешь? – удивленно проговорила Майкайла, поднимая глаза. – Мне полагается бодрствовать в одиночестве!

Харамис, конечно, не слышала, что Красный Глаз ответил Майкайле, но готова была держать пари, что смысл его речи составляло что‑то вроде: «Ты не можешь на это пойти!»

– Один раз она уже через все это прошла, – проговорил Файолон, соскакивая со спины ламмергейера и протягивая руку, чтобы помочь спуститься Харамис

– Что касается важных переломных моментов в жизни, – ответила Майкайла, начиная терять терпение, – то ни один человек не знает, на что он действительно идет и что обещает. Родители мои, например, поженились через неделю после того, как познакомились; ты что же, думаешь, они хорошо знали, что именно обещают, когда произносили клятвы перед алтарем?

– Я убеждена, что они гораздо больше знали о содержании своих обещаний, чем ты, – сказала Харамис, слезая со спины Красного Глаза и становясь на меховой коврик. Ноги у нее почти тут же подкосились, старая Покровительница приземлилась на колени и оказалась прямо напротив девушки, которую обучала когда‑то для того, чтобы сделать своей преемницей. Они смотрели друг другу прямо в глаза. Тем временем Файолон отступил в тень и стал постепенно заходить Майкайле за спину.

– Госпожа Харамис! – поразилась девушка. – Вам надлежит быть сейчас дома и лежать в постели. Неужели Файолон притащил вас сюда среди ночи и заставил проделать столь длинный путь лишь для того, чтобы вы помогли ему в этом бессмысленном споре со мной?

– Нет, – спокойным голосом ответила Харамис, – дело в том, что я могу занять сейчас твое место.