— За исключением тебя. Ну, чего хотела?

— В городе живет одна женщина, она не чародейка, так что проблем у тебя не будет. Зовут Сабина. К сожалению, у меня нет ни одной ее вещи, чтобы дать тебе, но я тебе ее опишу и покажу дом, где она живет. Ты должен будешь следить за ней.

— Сама знаешь, я не могу разгуливать по улицам днем, разве что пасмурно будет, да и то небезопасно.

— Меня интересуют вечера и ночи, что она делает, где их проводит, особенно с кем. Смотри, запоминаний и, вот еще что, если в темное время суток эта особа приблизиться к улице, на которой стоит храм Эйфейи, напугай ее, чтобы дорогу туда забыла! Захочет послушать соловья в ночной тиши сада у Дворца заседаний в компании молодого мага — сделай так, чтобы всю ночь заснуть не могла.

— Чем же она тебе насолила? — прищурился Эйдан. — Парня отбила?

— Взяла чужое. Сделаешь?

Вампир улыбнулся:

— Пугать молоденьких девушек — мое любимое занятие. Если что, укусить можно?

— Пока нет, потом посмотрим.

Из-под зоркого ока Эйдана не сбежать, днем Меллон занят, с утра, вроде, тоже — совсем не остается времени у Сабины Менах на матримониальные планы.

Может, она со страха сбежит в свой провинциальный домик, так всем было бы легче.

Глава 27

Как обычно, собрав волосы атласной лентой, такой яркой, искрящейся на солнце, невольно привлекающей взгляд, Зара положила в небольшую сумочку из подходящего к платью материала свои записи и вышла из дома на залитые горячим летним солнцем улицы Айши. Она была сама естественность и скромность: никаких декольте, духов, румян и пудры, даже серьги не надела; из украшений — только лазоревый пояс, будто зеркальное отражение ее глаз.

Девушка шла медленно, степенно, даже не шла, а плыла над каменной мостовой, обмениваясь приветливыми улыбками со знакомыми и сокурсниками, оставшимися на лето в городе. Теперь, с обретением нового статуса, круг желающих перемолвиться с ней парой слов значительно вырос; она не возражала и принимала всех с холодной отстраненной доброжелательностью. Кивок головы, улыбка, мимолетный взгляд ничего не значат и ни к чему не обязывают, но помогают завязать узелки крепкого будущего.

Сумочка, даже не сумочка, а мешочек, перехваченный тесьмой в тон платью, покачивался у нее в руках в такт шагам.

Время от времени Зара поднимала глаза, бросала взгляд на острие святилища Эйфейи, с каждой минутой становившегося все ближе и ближе к ней, и вновь прятала их под полями соломенной шляпки.

Слуга без разговоров пустил ее в дом, и девушка, вполне освоившись в чужом жилище, самостоятельно прошла в гостиную, небрежным движением бросила на стол головной убор, присев на краешек дивана, открыла мешочек и извлекла оттуда свернутый трубочкой лист бумаги. Сумочка заняла свое место рядом со шляпой, а бумага — на коленях хозяйки.

Нахмурившись, Зара провела ногтем по строчкам, потом подняла глаза и о чем-то сосредоточенно задумалась. Легкая серебристая дымка подсказала, что девушка только что произнесла ментальное заклинание.

— Где же я ошиблась? — пробормотала Зара и попробовала еще раз; на этот раз серебряное облачко в нескольких местах прорезали иглы накаленного добела света.

Результат девушку не устроил, и она бы попробовала в третий раз, если бы в комнату не вошел Меллон.

При виде него девушка смущенно скатала лист обратно в трубочку и торопливо засунула в мешочек. Подняла на мага глаза, на пару мгновений задержала их на зрачках наставника, будто пытаясь передать им часть своей сапфировой синевы, поздоровалась, улыбнулась и взмахнула ресницами, обрывая связывающую их тонкую нить. Когда ресницы снова вспорхнули к потолку, Зара уже не смотрела на мага, а, сделав вид, что заинтересовалась одним из портретов, беспечно расспрашивала об изображенном на нем человеке.