— Чародей, — перебила я. — Он чародей. Единственный, кто выжил из тех, что жили в чародейской крепости. Просто чудом не дошел до нее, и остался на берегу реки, когда скала обрушилась вниз. Я видела его в воспоминаниях водяного, и ошибки быть не может — это один и тот же человек. Хочешь верь, хочешь не верь, и продолжай считать его другом своим. Но проклятие на твоей спине, то, что ослабило тебя и позволило подвергнуть клеймению, было чародейским. Это ты видел сам. Ты говоришь, он вытянул тебя из Гиблого яра? Наверное, тогда ты был изранен и измучен, а может и без сознания… Самое то, чтобы ты не обратил внимание, на едва ощутимый укол, ведь проклятие нанесено было точечно, и это ты тоже знаешь.

Он знал.

Он все понял.

Помолчал, принимая новый жизненный удар, затем тихо сказал:

— Спасибо тебе, Веся.

— Ведьма, — поправила непререкаемо.

Посмотрел на меня, в синих глазах такая печаль, что и не передать, только вот смотришь, и у самой сердце сжимается, и произнес:

— Я виноват перед тобой. Страшно виноват. Я…

Протянула руку и молча убрала яблочко наливное от блюдца, связь разрывая.

Да, ты виноват. Ты виноват, маг, и твою вину ничем не искупить. Я ведь просила. Я объяснила. Я говорила. А ты ушел, решив поберечь меня, и уничтожить себя заодно с Гиблым яром. Не желал должным быть?

За твою гордость, архимаг, заплатили я и мои волки!

Призывно и требовательно звенело блюдце серебряное, но, не отпуская, крепко в ладони сжимала наливное яблочко я. Не отпущу. Не отвечу. Кончен наш разговор, маг, кончено и общеньице. Оно как — будь ты хоть сто раз архимаг, а в мой лес Заповедный ходу тебе нет, тут я хозяйка, тут каждый куст на моей стороне.

Молча взяла покрывало с постели, вышла во двор, движением руки призвала клюку и голосом позвала:

— Лешинька.

Верный друг ни о чем не спрашивал и вопросов болезненных не задавал. Молча подхватил Ярину да и шагнул вслед за мной по заповедной траве.

* * *

Шли далеко — в дальний сосновый бор, в ближний я уж идти не хотела, и так много силы у него забрала.

Леся следом примчалась, с ведром воды да ковшом, но не требовалось — тут был источник, в него леший Ярину и опустил.

Я устроилась рядом под самой могучей сосной — та скучала, а потому силой делиться начала сразу, мне же предстоял совет военный.

Леший и Леся уже и так были здесь, по зову моему появился Водя, слетел с неба Мудрый ворон, пришел Ученый кот, домовой-предатель, заискивающе протиснулся между лешим и водяным, протянул мне банку малинового варенья да ложку серебряную. Не стала отказываться — силы были нужны.

— И-так, друзья-сотоварищи, — произнесла я, оглядев присутствующих — даже Ярина подогнала лиану с листочком, готовая внимать. — Дела у нас плохи, но не безнадежны.

Друзья-товарищи покивали, соглашаясь.

— Что мы имеем, — продолжила я. — Первое — союзников у нас нет.

Все пригорюнились.

— И это плюс! — обнадежила нечисть. — Переговоры вести не нужно, согласовывать действия, подстраиваться. Будем работать сами, так эффективнее.

Согласны со мной не были, короче вообще никто не согласился, домой так вообще глаза рукой прикрыл, и прошептал что-то явно нелицеприятное, за что тут же получил затрещину от лешего. Но все сделали вид, что ничего не было.

— Далее, — продолжила я, — у нас есть Заповедная чаща, частично зараженная скверной и отравленная ядом умертвий.