Выбрала место потеплее, морозило сильно, легла, руку к земле протянула, да и заснула погрузившись в непростой сон — сон лесной ведуньи.

Лешего первым делом нашла. Стоял друг мой верный леший на нашем берегу реки, но ситуацию контролировал. Да и как контролировал — я ж болотников да болотниц в таком количестве не ждала. Я и не ведала, что столько их осталось неприкаянных, а оказалось — много. Очень много. Прятались они кто где, скрывались как могли, а теперь вот вышло — дом у них появился.

«Лешинька, — позвала, стоя близ него призрачным сиянием. — Откель болотников столько?»

— Аспид подсобил, — ответил леший. — Он их и уведомил. А ещё, Веська, у каждой приходящей семьи, бумага дозволительная есть, на ней имя аспида нашего, да слова: «Дозволяю миграцию в Заповедный лес».

Это как?

Изумилась я больше прежнего, на лешего воззрилась потрясённо, а тот мне на ворох бумаги указал, я ж его поначалу за куст какой приняла, а то ворох был. Цельный ворох бумаги.

— И скажу я тебе, Весь, дело аспида правое, я с ним во всём согласен, хорошо боевые действия провернул, но… ты количество разрешительных бумаг видишь сама, и скажи мне, мог ли это всего один, пусть и аспид, провернуть?

Между тем Леся появилась, да не одна — с ней целая семья болотников была. Папа-болотник, мама-болотница, и дети в количестве двенадцати штук, причём часть из них по расовому признаку к болотникам отношения не имела — русалки да русалы то были.

— Приёмные, — торопливо пояснила болотница, поправляя зелёные волосы с вплетёнными в них кувшинками. — В документах всё указано.

Леший грамоту разрешительную развернул, прочёл, на отца-болотника поглядел внимательно. А тот и рассказал:

— Как пал Ясеневый лес, так в ту же ночь и река кровью окрасилась. Кого из детей смогли, тех забрали. Теперича наши все. Все до единого.

— Доброе то решение, уважения заслуживает, — склонил голову мой леший. — Да дом ваш новый покуда не безопасен, неча туды с дитятками соваться, здесь оставайтесь. Леся.

Чаща моя тут же оплела всех представителей семейства Иловых, да и препроводила на наши болота.

«Правильное решение», — иронично похвалила я.

Потому что решение по всем правилам было неправильным, но вот если по совести, а не по протоколу, тогда верным.

— У тебя научился, — усмехнулся леший.

Постоял, клюку сжимая да на мост взирая и продолжил:

— Не учли мы с тобой чего-то, Веська, ох и не учли. Что-то не то на континенте деется, что-то страшное, да по ночи, в сумраке сокрытое. Вот скажи, ведала ли ты, что не токмо Заповедные леса, но и Заповедные болота, Заповедные реки уничтожаются?

«Откуда, Лешинька?» — удручённо спросила.

— Вот и я не ведал, — признался друг мой верный. — А теперь смотрю на болотников и вот что думаю, Веся, я твоё решение биться за Гиблый яр не понимал, глупое решение, своих забот полон рот, а тут целую войну развязать, а выходит… права ты была.

«Спасибо, Лешинька», — поблагодарила искренне.

— Это тебе благодарность по пенёк жизни, — криво усмехнулся мой первый помощник, опора моя. — Только одно скажи — что думаешь, можно мне мост перейти, глянуть что там и как? Аспиду я доверяю, может и не хотел бы, а доверяю. И то, что болотниковые семьи создавал — то дело верное, болотники они по одиночке слабы, а как много их, то ж сила с трудом одолимая. Так что аспиду, пусть и нехотя, пусть и настороженно, а доверяю я. И всё же тебя спрошу — можно мне мост перейти?

Подошла я ближе, обняла руками призрачными друга верного, да и ответила:

«Нет, Лешинька, нельзя.