«Не ведаю я, Рудина», — ответила порывом ветра с болот.

— Молодая ты ещё, — усмехнулась болотница. — Зелёная. Зеленее ягод этих, коим спеть ещё и спеть. А я вот сегодня, Веся, страшное узнала… от семьи моей, что жила в подгорных болотах… ничего не осталось. Нет у меня больше братьев, отец сгинул, мать убили… И не только в мою семью беда пришла… Где ж это видано, чтобы болотницы потомство русалочье спасали, Веся? Мы ж враги, понимаешь? Мы исконные враги. Нам, болотникам, милое дело — реку в болото превратить. У русалок другая задача — они реку чистой да быстрой хранят, баланс в ней поддерживают, контролируют. От того воевали мы, многие сотни лет воевали, мы враги, Веся… Так скажи мне, насколько страшен наш общий враг, если русалки с болотницами объединились? Если спасают друг друга? Если детей врагов своих ради сохранения их жизни среди собственных прячут?

Что я сказать ей могла?

Прикоснулась к лицу прекрасному, не стареют болотницы ликом, за что недолюбливают их кикиморы, да и так сказала:

«У нас главная цель сейчас — против врага выстоять, имеющееся сберечь, да Гиблый яр своим сделать. Это важно. На скорбь нет у нас времени, Рудина. Как победим, вот тогда и скорбеть будем о павших».

— Как ты скорбишь над могилой в Сосновом бору? — ядовитая на язык была болотница.

«Все мы в жизни кого-то теряем. То не первая могила, над которой скорблю я, Рудина. Ещё три имеются. Да всё равно надежда живет в душе — что это последние могилы, над которыми слёзы проливаю. Ты староста моих Заповедных болот, Рудина. На тебя глядеть будут, в тебе опору искать, нет у тебя права слёзы лить. Не сейчас. Соберись, ты нужна своему народу».

Помолчала болотница, да и спросила вдруг:

— Мы ведь отомстим, Веся?

Месть… Кому она нужна, эта месть? Никому от неё не легче, но… в момент отчаяния, нет ничего лучше, поверить в то, что справедливость своими руками творить можно.

«Ага! — отозвалась уверенно. — Проклянем. Я, Рудина, может и зелёная ещё, аки эта морошка недозрелая, но так проклинать умею, что, ни один архимаг не снимет то проклятие!»

Улыбнулась Рудина, и спросила:

— Как в Горичах?

«Как в Горичах», — согласилась я.

Болотница тихо рассмеялась, слёзы вытерла, да и спросила:

— С едой что?

«Купим, — ответила я. — По счастью купец у меня в лесу завёлся, хороший купец, правильный. Так что купим, еды всем хватит покуда своя не произрастёт».

— Неправильная ты ведунья, — усмехнулась Рудина. — Любая леса хозяйка пропитание в лесу своём ищет, а ты вне его. Но вот живу я, Веся, и понимаю — твой путь он вернее будет.

«Не грусти, Рудина, хорошо всё будет», — сказала напоследок, и поспешила далее.

* * *

Да вот только сказать это одно, а вот сделать… дел было столько, что впору за голову хвататься. Саврана я поутру разбудила, в дверь постучав. Благо сон у купца был не крепким, вышел быстрее, чем Митяй проснулся, а вот нервы напротив — крепкими, так что устоял мужик на ногах, когда я ему споро список писала его же писчим пером и на его же бумаге.

Список он таков был:

«Савран, будь так любезен, не ори, это я, леса хозяйка.»

На этом бледнеющий купец рот закрыл, а так-то вообще заорать собрался.

«Прощения просим», — написала торопливо: — «Я сплю сейчас, ночь выдалась тяжелая, да и по лесу дел невпроворот, а потому готовься, купец, дел для тебя много будет».

Кивнул Савран, сходил умылся, воды выпил, да и вернулся.