— Что?

Но трясло Силу лесную, так что вся земля дрожала трясло. Оно как — пока на своей шкуре не почувствуешь, чужую боль не поймёшь. А как самому испытать придётся, то другой разговор. Вот и тут так же — хоть и бестелесная Сила Лесная, а всё ж испытала боль и мучения в полной мере, и пережить такое, не каждый может.

Но Сила Леса это сила, собралась она, и приказала:

— Смотри, ведьма!

И нахлынул на меня сонм видений и обрывки слов разговоров, событий.

Вот Дарима на берегу реки, да с ней рядом не кикимора, не водяной, не русалка даже — с ней рядом ведьма сидит. Красивая, волосы её чернее вороного крыла, глаза синее королевских сапфиров, жесты плавные, а слова… слова неведомые, не слышал слов её лес, не распознала и Лесная Силушка.

А вот иной разговор — стоит та ведьма перед лесом, да говорит уверенно «Ведьма она. Да не природная — прирождённая. У себя супротив закона держишь — наша она. Нам принадлежит! Отдай по-хорошему, а иначе — всю нечисть супротив тебя подниму!».

Следующий разговор спустя время был — пшеница, что колосилась у леса, и виднелась за спиной ведьмы, уже созрела, а ведьма роняла такие слова:

«Сила наша просыпается от боли и испытания огнём. Не мешайся, тогда и я мешаться не стану».

— Леший бы понял, — тихо сказала Сила Лесная. — Леший бы вмешался… Да обездвижен он был, а я того не заприметил. Я с ведьмами в тот момент разговор вёл, о программе учебной, о книгах магических… Думал моим ведунам с ведуньями знания надобны, о том я думал…

Вот значит как!

Поднялась я быстро, решительно, клюкой оземь ударила, да метнулась обратно к избе своей, к аспиду и лешему, что понуро у октагона стояли, да к нежити, что когда-то ведуньей была. Просто я ж не сразу поняла, почему человеком её вернуть можно, а вот лесной ведуньей — нет!

А сейчас… сейчас почти догадалась.

Метнулась за барьер защитный, сковала не почерневшую — обгоревшую, как оказалось, ведунью, да и поглядела на случившееся иным взглядом! Поглядела, чтобы застыть потрясённо — эту ведунью выпили! Вот почему я чувствовала, что стань она живой, магии в ней уже не будет!

Отшатнулась в ужасе.

Замерла, в трёх шагах от октагона, стояла с глазами широко раскрытыми, да сердцем, в испуге как птица в клетке в груди бившемся. Словно ребра проломить хотело, да на свободу вырваться.

— Веся, происходит что? — напряжённо спросил леший.

А я сказать не могу, не могу и слова вымолвить. Лишь на нежить ведуньи гляжу в ужасе и с пониманием — та Дарима, это…

— Это я, — прошептала в ужасе.

На меня что леший, что аспид поглядели странно очень, а я…

Я клюкой оземь ударила, и к заводи перенеслась. Туфли скинула, клюку к кусту прислонила, и юбку платья чародейского придерживая, к кромке воды подошла. Вот по ней и металась, всё успокоиться пытаясь.

Водя себя ждать не заставил, из заводи наполовину высунулся, сонный, заспанный, да и спросил:

— Весь, что?

Остановилась я, на него посмотрела, и сказала:

— Смотри, Водя. Вот есть я, я ведьма прирожденная. Мы природных ведьм на порядок слабее, но коли горе обрушится сильное, у некоторых из нас, не у всех, лишь у некоторых — просыпается сила. Да такая, что природным на зависть! А природные ведьмы, Водя, они одну особенность имеют — им чтобы стать сильной, в силу войти следует. И для того вступает ведьма в бой неравный. И чем сильнее противник, тем сильнее станет ведьма, убив его. Да не только в силу так природная ведьма входит, но и от врага своего многое берёт — коли вампира убить, получишь грацию да силу эмоции выпивать, коли волкодлака — звериную грацию, да возможность видеть даже в самую тёмную ночь.