Мы подбежали к окну. Движение на Седьмой авеню остановилось. Сразу несколько сирен сигналили. Люди выходили из машин, размахивали руками, указывая на светофоры.

Мои глаза проследили за направлением их жестов. Огни раскачивались в темноте Седьмого Авеню

Я посмотрела на пригород.  Дым клубился где-то возле реки

― Что происходит? — Я кричала.

Миранда скрестила руки на груди и одарила меня торжествующей улыбкой.

— Это затемнение, ― заявила она.

Глава 28

— Хорошо. Я все правильно поняла? —  Сказала я. — Функциональные ткани матки мигрируют в другие части организма, и когда приходит время, они кровоточат?

— И иногда ты не можешь забеременеть. Или плод будет развиваться вне матки,—  Миранда говорила это с гордостью, демонстрируя свои знания.

— Типа в желудке?—  Спросила я в ужасе.

Она кивнула.

 — Или в заднице. У моей тети была подруга, которая не могла ходить по большому. Оказалось что ребенок рос в нижней части её кишечника.

— О, нет! —  восклицаю я, прикуривая еще одну сигарету. И задумчиво затягиваюсь её дымом. Разговор потек не в том русле, но мне нравится его непристойность. Я навсегда отмечу этот день как нечто исключительное —  это тот самый день, когда нарушены все правила.

Целый город остался без света. Метро не работало, и на улицах творился беспорядок. Наша лестница погрузилась в темноту. И там, снаружи ураган. Что означало, что Саманта, Миранда и я застряли. По крайней мере, на несколько часов.

Саманта неожиданно приехала минутой позже после отключения света.

На лестнице было шумно, люди обменивались информацией. Кто-то сказал, что в старое здание телефонии ударила молния, а другой жилец рассказывал, что ураганом снесло все телефонные линии и повалило кондиционеры, поэтому и отключилось электричество. В любом случае, мы остались без света и телефонной связи.

Огромные тучи заслонили городской небосклон, окрасив его в зловещий серовато— зеленый оттенок. Бушевал ветер и в небе сверкали молнии.

— Это как Армагеддон,—  заявила Миранда. — Кто-то пытается сказать нам что-то.

— Кто?—  спросила Саманта с привычным ей сарказмом.

Миранда пожала плечами.

— Вселенная?

— Моя матка моя вселенная,—  сказала Саманта, и с этого начался весь разговор

Оказывается, что у Саманты был эндометриоз, поэтому ей всегда было так больно в эти дни. Но прямо во время поездки в Лос-Анджелес эти боли стали непереносимы, и она вдруг потеряла сознание прямо во время фотосессии. Когда ассистент фотографа обнаружил ее лежащей на полу уборной, им пришлось вызвать скорую. Ей сделали операцию, и затем отправили обратно в Нью-Йорк, для отдыха.

— У меня останутся шрамы на всю жизнь, ― стонет сейчас Саманта.

Она приспускает джинсы, демонстрируя большие эластичные бинты, стягивающие с двух сторон ее нереально плоский живот, и счищает с кожи клей. Внизу виден большой красный рубец с четырьмя швами.

— Посмотрите, —  приказывает она.

— Это ужасно, —  соглашается Миранда, и ее глаза блестят в странном восхищении.

Я боялась, что Миранда с Самантой возненавидят друг друга, но, как ни странно, Миранда признала ее вожаком стаи.

Она не просто впечатлена мировоззрением Саманты, но и делает все возможное, чтобы понравиться Саманте. Что означает, соглашается с каждым ее словом. Что заставляет меня вставать на позицию несогласия.

— Я не волнуюсь из-за шрамов. Я думаю, они прибавляют характера.