— Я думаю, что это плюс, —  говорит Саманта, —  Это заставляет его больше стараться в постели.—

Я шарю в упаковке из-под крекеров, но она пуста.

— Нам нужна провизия.

— Я никуда не пойду, —  царственно зевает Саманта. —  Нет света —  нет работы. И нет Гарри Миллса, который пытается заглянуть мне под юбку.

Я вздыхаю и надеваю последнюю чистую медицинскую пижаму.

— Теперь ты хочешь стать доктором?  —  вопрошает Саманта.

— Где твой стетоскоп?—  подначивает Миранда.

— Она шикарна, —  настаиваю я.

—  С каких пор?

— С этих.—  Аррр. Видимо, ни мой сексуальный опыт, ни манера одеваться никого здесь не впечатляют. Миранда склоняется к Саманте, и с энтузиазмом требует подробностей:

 — Хорошо, а каким был твой самый ужасный секс в жизни?

Я всплескиваю руками. Когда я выскальзываю из квартиры, то слышно как эти двое заливаются смехом над чем-то, что они окрестили “Проблемой карандаша”.

Я бесцельно шагаю по Уэст Вилледжу, и когда я натыкаюсь на открытую дверь таверны “Белая Лошадь”, то вхожу внутрь.

В тусклом свете виднеются несколько человек, сидящих у барной стойки. Моя первая реакция -  облегчение, что хоть что-то сегодня открыто. Вторая - я в шоке, когда понимаю кого именно я вижу: Капоте и Райана.

Я моргаю. Этого не может быть. Но оно есть. Капоте запрокидывает голову и громко смеется. Райан висит на его барном стуле. Очевидно, что они оба в стельку пьяны. Какого черта они здесь делают? Квартира Капоте всего в нескольких кварталах отсюда, и, вполне вероятно, что Райан застрял у него дома, когда разбушевалась стихия. Но удивленная их появлением здесь, особенно памятуя об обширной коллекции алкоголя у Капоте. Судя по их внешнему виду, по-моему, она закончилась.

Я неодобрительно мотаю головой, понимая неизбежность встречи. Но глубоко в душе, я ужасно рада их видеть.

— Не занято? —  спрашиваю, присаживаясь рядом с Райаном.

— Ух? —  его глаза расширились, и он удивленно уставился на меня.

И он падает на меня, заключая в медвежьи объятия:

 — Кэрри Брэдшоу!—  он смотрит на Капоте:

— Помяни черта... Как раз говорили о тебе.

— Правда?

— А разве нет?—  смущается Райан.

— Вообще-то это было часов двенадцать назад, —  отвечает Капоте. Он пьян, но далеко не так как распластанный Райан.

Наверное, потому что он считает, будто не  “по-джентельменски”  появляться пьяным на публике. — Мы оттуда переехали.

—  Хемингуэй? —  спрашивает Райан.

—  Достоевский, —  отвечает Капоте.

— Никак не могу запомнить этих чертовых русских писателей, а ты?  —  спрашивает Райан у меня.

—  Только тогда, когда я трезвая, —  язвительно заметила я.

— Ты трезвая? О нет,—  Райан спотыкается назад, почти садясь на колено Капоте. Он хлопает рукой по барной стойке. — Нельзя быть трезвой во время бури! Это недопустимо. Бармен, организуйте этой даме выпить!  —  требует он.

— Почему ты здесь?—   спрашивает Капоте.

— Я вышла на добычу пропитания, —  гляжу я на этих двоих с сомнением.

— А мы тоже,—   Райан хлопает себя по лбу. — А потом что-то произошло не так, и мы попали в этот капкан. Мы хотели уйти, но копы приняли Капоте за мародера, и нам пришлось вернуться в эту берлогу.

Он покатывается со смеху, и, неожиданно, я тоже. Похоже, у нас есть серьезный повод для насмешек, поскольку мы падаем друг на друга, держась за животы, и при взгляде на Капоте, смеемся еще сильнее.