"Ты можешь приехать ко мне в гости а Провиденс..."

"Обязательно," - говорит он. И при этом отводит взгляд в сторону. И я понимаю - этого никогда не случится.

К тому времени он уже найдет себе другую девушку. Но если бы я не уезжала, то, возможно, стала бы той Единственной.

Он найдет ее однажды, верно?

Я покупаю билет. Капоте держит мой чемодан, пока я покупаю свежие выпуски "Нью-Йорк Таймс" и "Пост".

Они мне вообще-то не нужны, думаю я уныло.

Мы находим эскалатор, ведущий к моему перрону.

Когда мы спустились, меня наполняет ослепительная пустота. Вот он и пришел. Конец.

"Все по местам!" - кричит кондуктор.

Я ставлю одну ногу на подножку и замираю. Если бы только Капоте бросился вперед, схватил меня за руку и притянул обратно к себе! Но это лишь секундное помутнение. Что бы не случилось (что угодно!), оно не заставит меня сойти с поезда.

Я смотрю назад через плечо и нахожу глазами в толпе Капоте.

Он машет.

Три часа езды до Хартфорда. Весь первый час я жестоко страдаю. Не могу поверить, что покидаю Нью-Йорк!

Не могу поверить, что покидаю Капоте. Что, если я больше никогда его не увижу?

Это же неправильно. Этого не должно быть. Капоте должен был заявить о своей бессмертной любви.

"Должно быть", - я вдруг вспоминаю, что сказала Миранде и Саманте, - "Это худшее словосочетание в английском языке.

Люди всегда знают как "должно быть", а когда получается не так, то разочаровываются."

"Что с тобой случилось? Ты занималась сексом и теперь решила, что знаешь все?"

"У меня был не просто секс. Я испытала оргазм," - говорю я гордо.

"Все, милая, ты принята в круг избранных!", - восклицает Саманта. И оборачивается к Миранде.

"Не переживай. Однажды ты тоже его получишь."

"С чего ты взяла, что у меня его не было?" - шипит Миранда.

Я закрываю глаза и откидываю голову назад а сиденье. Наверное, с Капоте все нормально.

Если отношения не длятся вечно, это не делает их незначительными.

Это не значит, что они не были важными.

А что может быть важнее твоего первого парня?

Да ведь у меня все могло сложиться гораздо хуже.

И внезапно я ощущаю собственную свободу.

Я перебираю газеты и открываю "Нью-Йорк Пост". И именно в ней я замечаю свое имя.

Я хмурюсь. Что делает мое имя на Шестой Странице?

Я смотрю на заголовок: "Опасности и шероховатости".

Роняю листок, как ужаленная.

Во время двадцатиминутной стоянки в Нью-Хейвене, я вылетаю из купе и мчусь к ближайшему телефону-автомату.

Я застаю Саманту в офисе. Дрожа и брызгая слюной, я интересуюсь, читала ли она "Пост".

"Да, Кэрри, читала. Я думаю, это восхитительно."

" Что? " закричала я.

"Успокойся. Не принимай это как что-то личое.

Не бывает плохого пиара."

"Пишут, что чтение моей пьесы было самым худшим в жизни, не считая рождественского утренника в школе!"

"Всем пофиг," - мурлыкает она, - "Тебе просто завидуют.

Первое чтение твоей пьесы состоялось в городе Нью-Йорк. Разве ты не воодушевлена?"

"Я убита."

"А вот это плохо. Потому что звонил Чолли Хаммонд.

О пытается с тобой связаться уже четыре дня. Он хочет, чтобы ты немедленно позвонила ему."

"Зачем?"

"О, Воробушек", - вздыхает она, - "Откуда мне знать? Но он говорит, что это важно. Все, мне пора. У меня здесь в офисе Гарри Миллс." - и она вешает трубку.

Я пялюсь в телефон. Чолли Хаммонд? Что ему может быть нужно?

Я сбрасываю со счетов серьезные перемены.