"Конечно," я говорю нерешительно.

Мне интересно, что с ним делать, когда Саманта вдруг передумает и забирает его из моих рук. "Хотя, с другой стороны, нет," кричит она, бросая платье на кучу. "Не берите его . Не делайте ту же самую ошибку, которую я сделала".

Она продолжает в том же духе, разрывая мешки и удаляя каждый предмет одежды из ее жизни с Чарли.

Куча становится больше и больше, в то время как Миранда и я обеспокоенно смотрим. Я кусаю губы.

"Ты действительно собираешься убрать все эти вещи?"

"А что ты думаешь, Воробушек?" говорит она.

Она делает паузу и глубоко вздыхает, ставя руки на бока. Она наклоняет голову и дарит мне жесткую улыбку.

Это лишний груз. И несмотря на то, что я не самый влиятельный человек в мире, я все равно скажу тебе кое-что о Саманте Джонс. Ее нельзя купить. Ни за какую цену.

"Помнишь, когда я впервые приехала сюда, ты заставила меня вылить целый пакет молока, потому что, по твоим словам, оно воняет?" - спрашиваю я, перетягивая одеяло на себя.

Сейчас два часа ночи, и мы наконец-то приехали в квартиру Саманты. Все эти упаковывания и распаковывания вещей меня доконали.

"Она действительно сделала это?" спрашивает Миранда.

"О, да". Закивала я.

"Взрослые не должны пить молоко, в любом случае." - Саманта вздыхает и запрокидывает голову, - "Слава Богу, все закончилось. Если бы эти маточные трубы умели говорить..."

"Хорошо, что они не умеют", - я поднимаюсь и выхожу в спальню. Я смотрю на мои собственные скудные пожитки, и со вздохом открываю чемодан.

"Воробушек?" - зовет Саманта, - "Что ты делаешь?"

"Собираюсь", - говорю я громко, - "Я завтра уезжаю, помнишь?", - я стою в дверном проеме, - "И после этого лета, я не думаю, что все еще осталась воробушком. Разве я не выросла?"

"На самом деле да," Саманта соглашается. "Я объявляю тебя голубкой.

Официальная птица Нью- Йорка."

"Единственная птица в Нью-Йорке," Миранда хихикает. "Эй, это лучше, чем быть крысой.

Знаете ли вы, что в Китае, крысы к удаче?"

"Я люблю китайцев." Саманта улыбается. "Знаете ли вы, что они изобрели порнографию?"

Глава 39

"Стэнфорд Уайт," говорит Капоте. "Он спроектировал оригинальную станцию Пенсильвания.

Это было одно из самых красивых зданий в мире. Но в 1963 году какой-то идиот продал воздушные права и они отказались от него, чтобы поставить это чудовище ".

"Это так печально," - мурлыкаю я, стоя на эскалаторе рядом с ним. "Не удивлюсь, если онопахнет также дурно, как и выглядит."

"Что?" Он спрашивает громко, чтобы перекричать гомон.

- Ничего.

"Я всегда хотел жить в Нью-Йорке начала века", - говорит он.

"А я рада, что мне вообще удалось здесь пожить."

"Да. Думаю, я никогда не смог бы оставить Нью-Йорк", - прибавляет он, вызывая во мне новый всплеск отчаяния.

Все утро мы говорим друг другу неправильные слова. Лучше бы молчали вовсе.

Я всеми силами стараюсь обсудить свое будущее, в то время как Капоте всеми силами избегает этого.

Значит, последует урок истории на тему Пенсильванского вокзала.

"Слушай," - начинаю я.

"Взгляни на время," - говорит он торопливо, кивая на часы, - "Ты же не хочешь опоздать на поезд."

Если бы я его не так хорошо знала, то решила бы, что он хочет от меня избавиться.

"Было весело, правда?" - осмеливаюсь спросить я, плетясь к очереди за билетами.

"Да, было здорово," - на секундочку он раскрывается, и я вижу в нем маленького мальчика.