– И Губельман вам поверила?

– Нет. Она выслушала мой рассказ и сказала что это сказка!

– Вот как?

– Она сразу поняла, что наша группа только отвлекающий маневр, господин подполковник.

– По правде сказать, и я бы сделал такие выводы на её месте, поручик. Но как вы в итоге вырвались из ЧК?

– Помогло наступление нашей армии, господин полковник. И мое знакомство с одним из надзирателей в тюрьме. Он служил там еще при царе.

– И как вы познакомились?

– Он оказался весьма словоохотлив. И мне признаться доставляло удовольствие говорить с ним. А как загремела под Екатеринодаром наша артиллерия, то он и выпустил меня.

– Просто так?

– Нет. Я отдал ему свой перстень. Долго удавалось его прятать и его ни разу не нашли при обысках. Но вот пригодился. Я получил одежду рабочего и покинул тюрьму. Затеряться в толпе было легко.

– И где же вы были так долго, поручик? По вашим словам вас выпустили из тюрьмы при подходе наших к городу?

– Именно так, господин подполковник.

– Но город давно наш. Ныне у нас 1 ноября, поручик.

– Не так просто, оказалось, переправится на этот берег Кубани, господин подполковник. При отступлении красных из Екатеринодара, меня увезли насильно. Мобилизовали прямо на улице.

– Вот как?

– Меня отпустили под видом рабочего. И черт меня тогда вынес на вокзал. Под страхом расстрела заставили эвакуировать гаубицы, вместе с другими рабочими. Затем я оказался в Армавире. Уже обрадовался, когда город захватили дрозды. Хотел попасть к ним и найти знакомцев.

– И что же?

– Не успел. Дрозды быстро отступили. И я снова оказался у красных. Вместе с беженцами почти добрался до Раздельной. Затем рванул сюда с красным обозом. Сбежал по пути и смог добраться до Екатеринодара. Вот моя Одиссея в общих чертах, господин подполковник. Скажите, а что мои товарищи? Ими удалось выбраться?

– Штерн и Лабунский? Да. Они в Екатеринодаре. В запасном батальоне собирают добровольцев для Самурского пехотного полка. Хотя добровольцами их назвать трудно. Ибо это вчерашние пленные солдаты Красной армии.

– Штерн и Лабунский хорошие офицеры, господин подполковник. Я могу за них поручиться головой.

– Головой не стоит. Головой нельзя ни за кого ручаться. Хотя я должен с вами согласиться. Этих двоих задержали после возвращения.

– Задержали?

– Вас с ними не было. А история их спасения напоминала роман Вальтера Скотта.

– Моя история странствий также напоминает роман. Но не Скотта, а Фенимора Купера.

Вольский продолжил:

– Немного их подержали взаперти. А затем я принял решение их выпустить. Слишком нужны боевые офицеры для формирования резервов. И они справляются. Больше того их в чинах повысили. Ну да бог с ними. Пусть Лабунский и Штерн делают свою работу. Ваше возвращение как нельзя кстати, поручик.

– Вы мне верите, господин Вольский? Я не ждал он вас быстрого доверия. Учитывая ваше прошлое жандармского офицера.

– Война диктует свои правила, поручик. Мне нужен свой человек в контрразведке армии.

– В контрразведке Добровольческой армии?

– Да, в расположение красных я вас пока забрасывать не планировал.

– Но кто меня примет в контрразведку армии, господин подполковник? Это выше отделения контрразведки дивизии.

– А это как мы подадим ваше возвращение, поручик. Я слыву человеком недоверчивым и строгим. На этом мы и сыграем. И вас примут в контрразведку армии.