Инесса Ципоркина. Личный демон. Книга 2Архипелаги моря Ид – 6
Глава 1 Глаза Закрывающего пути
Нас чертова дюжина. Мой сын-дракон Виктор и мой гость-рыцарь Андрей — в зависимости от обстоятельств то ослепительный красавец Анджей, то пожилой нерд Дрюня. Мой личный демон Наама и ее друг Сабнак, демон гнилья. Их хозяин и подельник Тайгерм, он же Мореход моря Ид. Ангелы-предатели Уриил и Мурмур. Бог наслаждения Беленус и его неразлучная спутница, богиня отчаяния Теанна. Богиня безумия со множеством ликов и имен, любовница моего сына. Плакальщица-Льорона, она же моя соперница, жена моего мужа. Я и… снова я, шлюха-пиратка Кэт, она же Китти, позор мой и альтер-эго. И стоящий наособицу Камень, что связывает нашу чертову дюжину марионеток воедино, оплетает паутиной, которую протягивает в мир через человеческие тела — мое и Шлюхи с Нью-Провиденса. Мы его черные вдовы, его мойры, прядущая и обрезающая. А где же наша Лахесис, отмеряющая нить? Где она, мера и судьба? Где объяснение того, кто мы и зачем кружим в странном хороводе, кочуя по пластам реальности? Души — моя и Кэт — клубки пряжи сотворения. Один должен быть черен и мерзок, словно грех, другой бел и чист, словно аскеза. Должен. Китти ее паутина представляется мутно-серым липким злом, а свою я не больно-то разглядывала. Но заметила, что она тоже белизной не ослепляет. Ну и где, спрашивается, сияющая чистота моей пряжи, я ведь заслужила ее всей своей кроткой, унылой жизнью праведницы? Отчего моя душа сера, точно ее за шкафом валяли? Вот о чем размышляла Катерина, сидя на корточках — да почти стоя на четвереньках — перед открытым холодильником. Полускрытая дверцей, Катя держала на коленях пластиковый лоточек с колбасой и, отколупывая сразу по два ломтика, сворачивала нарезное блаженство трубочкой, а потом отправляла в рот. Не пытаясь найти ответ на всякие «Как я сюда вернулась?» и «Надолго ли?», Катерина, давясь и сглатывая, старалась побыстрее закинуться дозой, как будто то была не колбаса, а экстази. Розовые кружочки в лотке иссякали стремительно, точно карты в колоде. В голове хищно вились вопросы, вопросы, вопросы. В квартире было не по-хорошему тихо. Куда могли деться Витька и Анджей, Наама и Сабнак, Мореход и Уриил, Апрель и Кэт, думать не хотелось. Хотелось, не отвлекаясь на людей, богов и демонов, поскорее вызвать в животе ощущение приятной заполненности, переходящее в легкую дурноту. Чтоб разум умолк, погрузившись в сытое отупение, оставив без внимания острые жала всяческих «как» и «зачем». Ницше сказал: «Если человек знает „зачем“, он выдержит любое „как“». Катя подозревала, что наврал безумный гений, свидетель борьбы начал Аполлона и Диониса: если она узнает, зачем всё, то, скорее всего, постарается объесться до заворота кишок, до медленной и грязной смерти, словно герои фильма «Большая жратва» — и все же эта кончина покажется легкой и прекрасной в сравнении с Катиной участью, прошлой и будущей. Воспоминания Шлюхи с Нью-Провиденса располовинили Катино сознание легче, чем балисонг, смертельная филиппинская бабочка, расслаивает плоть. Чувство неловкости охватывало змеиными кольцами, стискивало и шептало в ухо: «Это было. Это было». Было, Катерина Александровна, перевернутая дама мечей, было, Кэт, продажная девка, возомнившая себя вольной флибустьершей. И грязные постели с грязными мужчинами в них, и грязные сундучки с грязными дублонами, и грязные мысли Карибского моря в твоей голове. Было всякое — много, много больше, чем вспомнилось. Хочешь знать всё? Правду отвечай! Вот потому-то и стояла Катя перед холодильником, уперев ноющее колено в пол, а на другом примостив весь наличный запас колбасы, и уничтожала свою любимую докторскую так, будто казнила за что. |
