Нужно было искать Нину Рудинскую.

– Спасибо, – помолчав, сказал Женька. – Денежки мы вам перечислим…

– Как только появятся, – засмеялся Нежин.

– А ты вступи в партию «Власть и порядок», – посоветовал Новожилов. – Или предложи Адену взять тебя под крышу. Откроешь филиал в Хайфе.

Женька встал, простился со всеми и пообещал Новожилову подумать над его предложением.

Когда он вошел в кабинет следователя РОВДа «Сокол» Юрия Федоровича Протопопова, Викентий Решетников и Валя Александров уже были там.

– Столетник.

– Протопопов, – отрекомендовался следователь. – Садись.

В кабинете висели густые облака дыма, пепельница была полна окурков. На столе стоял портативный магнитофон с открытым пустым кассетоприемником.

– Кури, – протянул пачку с сигаретами Протопопов.

– Спасибо, я подышу. Этого хватит.

Трое молчали, Женька понял, что между ними происходил серьезный разговор. С Викентием они не виделись с позавчерашнего дня, но общались по телефону, и Женька знал, что тот побывал у Вороновой в Подольске. Ее дело непосредственно касалось Протопопова. Признание, записанное на пленку, было своего рода презентом милицейскому следователю. Или авансом за сотрудничество – это уж как он расценит.

– И что ты мне нового рассказал, Викентий Яковлевич? – снова прикурив, выдохнул дым Протопопов. – Я об этом знал. Она знала, думаешь? Донец с Шорниковым не знали? Или этот Рознер?

Викентий не ответил.

– С чем пожаловали? – спросил Протопопов.

– Не густо, но кое‑что есть, – вступил в разговор Валя Александров. – Например, основания для изменения Фролу Неледину меры пресечения.

– Как интересно! – усмехнулся милиционер.

– Юрий Федорович, – сказал Столетник, – я нашел фотографа, который проявлял пленку с Ниной Рудинской.

– То есть?

– То есть Неледин врет. Если лаборант Наумов подтверждает, что он что‑то проявлял в среду двадцать второго апреля с тринадцати до четырнадцати часов в лаборатории газеты «Подробности» на Сущевском валу, то проявлял он не ту пленку. Не берусь утверждать какую, но думаю, что именно ее искали налетчики в его квартире в Планетном проезде.

Он рассказал следователю о своих изысканиях, продемонстрировал черный пакетик из светонепроницаемой бумаги, найденный на поляне под Белощаповом, рассказал о беседе с Таращенко в Белоомуте и обо всем другом, включая гильзы, неизвестную базу, мотоциклетные следы, «Татру»…

– Ни хрена себе поработали! – покачал головой Протопопов. – А как же сумка Неледина?

– Сумку подбросили, – сказал Викентий Решетников. – Я говорил с младшим сержантом Альдыбеговым – подбросили, однозначно. И опять же – мотоцикл. Тяжелый дорогой мотоцикл, по показаниям…

– Я знаю про мотоцикл, – перебил его Протопопов. Он обошел письменный стол и сел на свое место. – Знаю, Викентий. Только понять не могу, чего они добиваются?

– Добивались, – уточнил Столетник. – Чтобы, когда обнаружится труп Рудинской, подозрение пало на Неледина. Голову на отсечение даю – недостающая часть пленки окажется зажатой в ее руке.

– Думаешь?

– Хотел бы ошибиться.

– Так зачем же Неледин врет? Про пленку? Ну, сказал бы, что обронил!

– Во‑первых, никто бы ему не поверил. Во‑вторых, не исключено, что он здорово напуган. Чем и кем – спросите чего полегче.