А шут гороховый, скорее, я, а не он. Ведь ни разу не пришло в голову позвонить! Сумочка ее с тахты исчезла, мобильник она держала в ней…

— Джон Ильич, кто у Юлии литературный агент?

— Какой агент? — вытаращился Вагнер. — Что за сукин сын?

— Я у вас спрашиваю.

— Откуда он вдруг взялся? Она не нуждалась ни в каком агенте!

— Значит, я что-то перепутал.

— Ладно, дайте мне только до нее добраться! Вы скажете, наконец, где она скрывается?

Я и сам бы все отдал, чтоб узнать, кто, где и зачем прячет мертвое тело! Но отвечал издателю в том же сквалыжном тоне:

— Если ваш человек за нами следил, то он должен быть в курсе.

— Не следил, говорю же вам, не следил, не следил! — Вагнер нажал на какую-то кнопку на столе. — Белла, Жору ко мне срочно! Это один из наших секьюрити, удостоверьтесь сами.

— Верю, но поговорить не откажусь.

— Да уж сделайте любезность, девочка должна быть уверена, что я не стесняю ее свободу.

В стеклянном павильоне появился Жора, остановился в почтительном отдалении. Такой, как все они сейчас — крупная масса, стрижка бобриком, квадратная челюсть, мерно жующая, сонный как будто взгляд — но я узнал его. Да, сиживал этот детина на лавочке возле подъезда, особо и не скрываясь.

— Ты ответишь на все вопросы этого господина.

— Георгий… как отчество?

— Жора я.

— Жора, как давно вы дежурите возле дома Юлии Глан?

— С двадцать пятого апреля, через день.

— А еще кто?

— Михалыч, он сегодня выходной.

— А в Дом литераторов вы ее сопровождали?

— Не, никуда.

— С какой целью вы во дворе сидите?

— Нам сказано, — он взглянул на хозяина, — мы и сидим. Вообще по хозяйству облегчить, чего починить, бордо купить… Она кончала роман.

— Почему-то Юлия об этих дежурствах мне не говорила.

— Привыкла. Я часто присутствую.

— Круглые сутки?

— Не. В двенадцать ночи в дверь звякну — все нормально и уезжаю.

— Вам случалось узнавать людей, которые к ней приходили?

— Вас узнавал, потому что с нею видал. А про остальных не знаю, мало ли их там в дом ходит. Я ж не телохранитель.

— Расскажите про вечер четверга.

— Ну, на лавке сидел, она появляется, одетая как для выхода, в белый «топик» и белые брючки. Сказала, чтоб не ждал, поздно вернется. И на улице села к вам в «копейку». Я звякнул Джону Ильичу, доложил, что объект смылся допоздна.

— И вы уехали?

— Не, свое время отсидел, потом отъехал.

— Вы и раньше точно так же дежурили?

— При «Двуличном ангеле» точно так же, а до этого я в фирме не работал.

— Она тогда с кем-нибудь выезжала?

Охранник развернулся, как терминатор, мощным туловищем к хозяину. Тот кивнул.

— С шефом, — пробасил Жора.

— Ладно, свободен. — Вагнер дождался, покуда за парнем закроется дверь, нажал вызов на своем мобильнике, протянул его мне. — Слышите? Все время длинные гудки! А «Мария Магдалина» уже заявлена!

Он издательский «фанат», но не убийца!

— Джон Ильич, — сказал я в отчаянии чистую правду, — мне неизвестно, где она.