— Был.

— Ладно, останьтесь. Но — услуга за услугу.

— Вас понял. Через меня никакая информация никуда не просочится. Зато потом — полный эксклюзив.

— Договорились. Как вы сюда попали?

— Я сейчас гощу в Холмах у Старцевых. Отец поведал мне жестокую историю, и я решил поискать заколдованную избушку.

— Нашли?

— Нашел. Но не вошел. Все окей. Привет, Юлий. (Арестант кивнул.) Здравствуйте, Черкасов.

И я кивнул, наблюдая, как с Юлика снимают наручник, он потирает правую руку, озираясь по сторонам.

Майор:

— Где вы оставили свою БМВ вечером 23 мая?

Подследственный:

— Наверное, где всегда… вон там, за кустами орешника.

— Там стояли «жигули» Черкасова.

— Не помню. У меня от солнца кружится голова.

— Хорошо, пошли.

Майский лес распахнулся, одаривая духом ландышей, прохладой и соловьиной трелью. Мы с Тимуров замыкали эскорт сомнительного убийцы.

— А вы как здесь? — голос Страстова прямо в ухо. — На подхвате у дяди Степы?

— Вроде того.

— Сусанну нашли?

— Да, спасибо, — отвечал я отчужденно, давая понять, что он мешает мне. Страстов замолчал.

Деревья расступились, открывая поляну с избушкой; Быстров заговорил, обращаясь к Юлию:

— Как вы вошли в дом?

— Своим ключом открыл дверь.

— В сумочке Старцевой-Глан обнаружен идентичный ключ.

— Да, она сделала копию.

— Сколько раз вы возили ее сюда?

— Раза три-четыре.

— Что вы делали дальше?

— Почти не помню. Кажется, свечку зажег и налил вина в бокалы, но не успел выпить, как мне померещились в лесу голоса… Подумал, спьяну, но выполз наружу и спрятался за угол дома. Она идет — не одна, а с новым другом. Я и до этого был почти невменяем, а тут совсем осатанел. Помню только, как ворвался в сени, на кухню… как вонзил нож. Больше ничего.

— И все-таки после допроса ваши воспоминания несколько прояснились.

— Стараюсь.

— Вот, возьмите свой ключ и действуйте! — приказал следователь и — помощнику: — Включай видеокамеру!

Громов отпер дверь и удалился во тьму; через минуту в глубине тьма слегка просветлела — значит, загорелась свечка в пурпурной комнате. Он возник на порожке-валунчике и быстро прошел за угол. Майор кивнул лейтенанту (тот на секунды заскочил в избушку), потом — громко:

— Второй заход!

На этот раз и мы вслед за обвиняемым с солнца погрузились во мрак сеней; он открыл дверь на кухню, перешагнул через высокий порог. Быстров удержал его за руку, чуть дернув назад.

— Не хватало еще, чтоб вы ноги переломали!

Пауза. Глаза Громова (и наши, конечно — и мои, о Господи, проклятое место!) свыкались с темнотой, чуть рассеянной свечкой в пурпурной комнате, в которой окна сейчас затянуты плотными, в цвет гардинами, чтоб создать иллюзию ночи убийства… Атмосфера давила на психику — может быть, сейчас преступник расскажет, где спрятал… Услужливо и дословно вдруг вспыхнул в памяти «текст»: «Вижу (кого?) мертвого — вижу (что?) труп. Мертвый еще одушевленный — труп уже предмет. Я создатель, я требую предмет — великое ничто». Да, такой «создатель» способен зарезать!

— А теперь продемонстрируйте, — раздался ласковый голос дяди Степы, — как вы пронеслись через кухню.